— А гдѣ же маменька? спросилъ вошедшій Млекопитаевъ, не видя Анны Ивановны.
— Маменька ушла по дѣлу по одному, и приказала мнѣ за себя получить съ васъ за комнату. Вы, конечно, не откажетесь отъ чашки чаю? говорила Ниночка, играя глазками на счетъ Млекопитаева, что послѣднему было очень пріятно, ибо онъ впервые испытывалъ совершенно новое для него ощущеніе игры женскихъ глазокъ.
— Съ моимъ удовольствіемъ — почту за счастіе — пробормоталъ Млекопитаевъ, сладостно смущенный кокетливостью Ниночки.
На столѣ, между тѣмъ, кипѣлъ уже самоваръ; среди чайнаго прибора стояли два стакана и привлекательно возвышалася бутылка, съ любезною чиновничьему сердцу надписью — «ромъ Ямайскій.»
— Вы конечно съ этимъ? спросила Ниночка, выразительно указавъ глазами на бутылку.
— Грѣшный человѣкъ… какъ прикажете…
— Я прикажу съ этимъ.
— Могу и съ онымъ… Весь въ вашей влас-
— А где же маменька? — спросил вошедший Млекопитаев, не видя Анны Ивановны.
— Маменька ушла по делу по одному, и приказала мне за себя получить с вас за комнату. Вы, конечно, не откажетесь от чашки чаю? — говорила Ниночка, играя глазками на счет Млекопитаева, что последнему было очень приятно, ибо он впервые испытывал совершенно новое для него ощущение игры женских глазок.
— С моим удовольствием — почту за счастье. — Пробормотал Млекопитаев, сладостно смущенный кокетливостью Ниночки.
На столе, между тем, кипел уже самовар; среди чайного прибора стояли два стакана и привлекательно возвышалася бутылка, с любезною чиновничьему сердцу надписью — «ром Ямайский.»
— Вы конечно с этим? — спросила Ниночка, выразительно указав глазами на бутылку.
— Грешный человек… как прикажете…
— Я прикажу с этим.
— Могу и с оным… Весь в вашей влас-
