Каждый шагъ ея, не говоря уже каждая ласка, былъ строго расчитанъ. Она дарила ему мигъ наслажденія и цѣлые ряды дней самой томительной тоски, которую вызывали мало утоленные инстинкты. Часто вечеромъ онъ осторожно входилъ въ ея спальню, не рѣдко выходилъ оттуда восторженный и счастливый. Большею частію раздраженіе страсти, неудовлетворенное самолюбіе и затаенная досада сопровождали его выходъ оттуда. Но этому послѣднему чувству, этой досадѣ она никогда не давала развиваться, и чуть замѣчала малѣйшую вспышку, какъ тотчасъ спѣшила ловко и незамѣтно предупредить ее своею щедрою лаской. И молодой человѣкъ снова смирялся передъ нею, снова покорно молчалъ, подчинялся ея магнетическому вліянію и влюбленно, преданно и терпѣливо выжидалъ новыхъ рѣдкихъ проявленій ея притворнаго чувства и чувственныхъ ласкъ. Она его развратила совершенно. Онъ жадно ждалъ смерти отца, чтобы расправить свои крылья и перещупать его банковые билеты; но лю-
Каждый шаг её, не говоря уже каждая ласка, был строго рассчитан. Она дарила ему миг наслаждения и целые ряды дней самой томительной тоски, которую вызывали мало утоленные инстинкты. Часто вечером он осторожно входил в её спальню, не редко выходил оттуда восторженный и счастливый. Большею частью раздражение страсти, неудовлетворенное самолюбие и затаенная досада сопровождали его выход оттуда. Но этому последнему чувству, этой досаде она никогда не давала развиваться, и чуть замечала малейшую вспышку, как тотчас спешила ловко и незаметно предупредить ее своею щедрою лаской. И молодой человек снова смирялся перед нею, снова покорно молчал, подчинялся её магнетическому влиянию и влюбленно, преданно и терпеливо выжидал новых редких проявлений её притворного чувства и чувственных ласк. Она его развратила совершенно. Он жадно ждал смерти отца, чтобы расправить свои крылья и перещупать его банковые билеты; но лю-
