помѣщался онъ подъ присмотромъ гувернера, мистера Дарлингля. Мистеръ Дарлингль любилъ плотно покушать и попить, любилъ свою сигару, не любилъ ходить гулять со своимъ питомцемъ, что однако требовалось отъ него ежедневно; за то болѣе всего любилъ почивать цѣлый день у себя на постели, замкнувъ на ключъ дверь своей комнаты, дабы не обезпокоили его.
Юный Алексисъ отличался своею нервною впечатлительностію и чѣмъ-то слабымъ, женственнымъ; вообще же былъ мальчикъ не особенно глупый и не особенно умный, а такъ себѣ. То же можно сказать и про сестрицу его. Но до этой послѣдней намъ мало дѣла, и не въ ней заключается самая суть разсказа.
Алексису минуло четырнадцать лѣтъ. Одѣвали его по англійски, т. е. какъ взрослаго — и это обстоятельство радовало его несказанно, тѣмъ болѣе, что всѣ его пятнадцати или шестнадцатилѣтніе сверстники тоже одѣвались по англійски и были, въ нѣкоторомъ
помещался он под присмотром гувернера, мистера Дарлингля. Мистер Дарлингль любил плотно покушать и попить, любил свою сигару, не любил ходить гулять со своим питомцем, что однако требовалось от него ежедневно; зато более всего любил почивать целый день у себя на постели, замкнув на ключ дверь своей комнаты, дабы не обеспокоили его.
Юный Алексис отличался своею нервною впечатлительностью и чем-то слабым, женственным; вообще же был мальчик не особенно глупый и не особенно умный, а так себе. То же можно сказать и про сестрицу его. Но до этой последней нам мало дела, и не в ней заключается самая суть рассказа.
Алексису минуло четырнадцать лет. Одевали его по-английски, т. е. как взрослого — и это обстоятельство радовало его несказанно, тем более, что все его пятнадцати или шестнадцатилетние сверстники тоже одевались по-английски и были, в некотором
