бормоталъ донъ-жуанъ, снимая съ ея тонкаго, длиннаго пальца кольцо и втискивая его на свой мизинецъ. Что стоитъ этотъ брилліантъ?
— Не знаю… Мужъ говорилъ кажется, что около пяти тысячъ…
— Н-да… вещь этого стоитъ… А вотъ хочешь, я тебѣ ее не отдамъ?!
— Не отдавай, пожалуй! шутя улыбалась дама.
— Въ самомъ дѣлѣ не отдамъ!.. Что ты будешь дѣлать тогда? какъ скажешь мужу?
— Вотъ вздоръ какой! Скажу просто, что потеряла.
— Какъ! и съ кольцомъ-то?.. Это мудрено.
— Ну, да ужь что нибудь придумаю, скажу.
— Нѣтъ, мой другъ, вздохнулъ Юлій Степановичъ, пятитысячный брилліантъ вовсе не такая бездѣлица, чтобы дарить ее, — я не странствующій трубадуръ, да и ты не волшебная фея для такихъ подарковъ… Это было бы слишкомъ матеріальное доказательство любви,
бормотал донжуан, снимая с её тонкого, длинного пальца кольцо и втискивая его на свой мизинец. Что стоит этот бриллиант?
— Не знаю… Муж говорил кажется, что около пяти тысяч…
— Н-да… вещь этого стоит… А вот хочешь, я тебе ее не отдам?!
— Не отдавай, пожалуй! — шутя улыбалась дама.
— В самом деле не отдам!.. Что ты будешь делать тогда? как скажешь мужу?
— Вот вздор какой! Скажу просто, что потеряла.
— Как! и с кольцом-то?.. Это мудрено.
— Ну, да уж что-нибудь придумаю, скажу.
— Нет, мой друг, — вздохнул Юлий Степанович, — пятитысячный бриллиант вовсе не такая безделица, чтобы дарить ее, — я не странствующий трубадур, да и ты не волшебная фея для таких подарков… Это было бы слишком материальное доказательство любви,
