Страница:Конрадъ Валленродъ Гражина.pdf/215

И тая волненье трепетнаго духа,
Напрягаютъ силу зрѣнія и слуха.

Чу! Гудитъ звукъ трубный съ башни замка дальной.
Мостъ опущенъ. Тихо выходъ погребальный
Движется, чернѣя, и героя прахъ
Воины выносятъ на своихъ щитахъ.
Ратное оружье праху служитъ рамой:
Мечъ, копье и стрѣлы падшаго бойца.
Это князь! Вотъ пурпуръ! Это плащъ тотъ самый...
Но наличникъ спущенъ: не видать лица.

„Это онъ!“ вскричали. „Равнаго подъ солнцемъ
Нѣтъ ему другаго. То нашъ князь младой,
Тотъ, что многократно былъ грозой тевтонцамъ
И не разъ съ нагайской вѣдался ордой,
Князь, водившій войско на погромъ и славу,
И творившій дома судъ намъ и расправу!
Отчего-жъ въ обрядѣ княжьихъ похоронъ
Дѣдовскій обычай здѣсь не соблюденъ?

Гдѣ конюшій князя? Трауромъ покрытый,
Всадника лишенный, гдѣ парадный конь?
Развѣ не пойдутъ съ нимъ на костеръ, въ огонь?
Гдѣ краса охоты, соколъ знаменитый?
Отчего не видно псовъ его лихихъ,
Этихъ вѣтрорѣзовъ, гончихъ и борзыхъ?“