Страница:Конрадъ Валленродъ Гражина.pdf/186

Но не проникали постороннихъ взгляды
Въ этотъ ладъ домашній, и не изъ такихъ
Женъ была княгиня, мелкихъ и пустыхъ,
Что своимъ вліяньемъ выказаться рады.
Все и было скрыто. Но теперь Рымвидъ,
Кое-что смекая умною догадкой,
Видѣлъ лучъ надежды, хоть надежды шаткой,
Въ помощи Гражины. Ей онъ и спѣшитъ
Высказать, какое угрожаетъ горе;
Что въ своемъ тяжеломъ съ княземъ разговорѣ
Онъ узналъ, увѣдалъ, ей передаетъ,
Чтобъ она спасала князя и народъ.

Эта вѣсть Гражину привела въ волненье,
Но она сдержала внутренній порывъ,
И свое смятенье предъ Рымвидомъ скрывъ,
Выразила только тихое сомнѣнье,
И ни видъ, ни голосъ ей не измѣнилъ.
„Можно ли ― сказала ― чтобы князь склонилъ
Къ женскому совѣту властное внимание
Въ этомъ важномъ дѣлѣ ? Знаю я, что онъ
Слишкомъ стоекъ въ мысляхъ. Что мое вліянье?
Вздоръ! Своя лишь воля - у него законъ.
Впрочемъ, иногда онъ, вспыхнувъ, вдругъ рѣшится
И разгулъ дастъ полный гнѣву своему,
Но тогда не надо возражать ему:
Послѣ онъ утихнетъ самъ и вразумится;
Послѣ- жъ и забудетъ скоро обо всемъ.
Мы теперь оставимъ это: подождемъ!“