Страница:Конрадъ Валленродъ Гражина.pdf/167

Рыцаря литвины изъ примѣтъ узнали
И потомъ со злостью межъ собой шептали:
„Вотъ съ тевтонской псарни песъ негодный! Вотъ!
Тученъ прусской кровью, что вседневно пьетъ.
Эхъ, когда-бъ не стража! ... Что стоятъ въ разсчетѣ?
Подъ мостъ бы собаку! Сгнилъ бы тамъ въ болотѣ!
Рыцарь словъ обидныхъ будто-бъ не слыхалъ,
Но челомъ склонился и задумчивъ сталъ.
Отчего - жъ онъ разомъ въ думу впалъ такую?
Слышалъ! И, хоть нѣмецъ, понялъ рѣчь людскую!

„Князь вашъ въ замкѣ, дома?" вдругъ онъ крикнулъ грозно.
― „Дома,“ отвѣчаютъ, „но теперь ужъ поздно,
Полночь! Въ это время онъ не приметъ васъ.
Завтра, можетъ статься.“ - „Я хочу, сейчасъ!"
„Но тревожить князя въ этакую пору....“ —
„Мигомъ донесите князю Литавору
О моемъ прибытьѣ! Вотъ вамъ перстень мой!
Кто мы, этотъ вензель Литавору скажетъ,
И въ своемъ пріемѣ онъ мнѣ не откажетъ:
Я вамъ отвѣчаю этой головой!"

Тихо все той ночи на спокойномъ лонѣ.
Осенью лучъ утра выйти не спѣшитъ.
Что жъ у Литавора, въ правомъ павильонѣ,
И теперь свѣтильникъ звѣздочкой горитъ?
Онъ далеко ѣздилъ, воротился къ ночи:
Сна просить должны бы княжескія очи!