Страница:Конрадъ Валленродъ Гражина.pdf/113

Горе, коль клятвы своей онъ досель не сдержалъ по закону!
Счастье свое погубилъ онъ, отъ счастья отторгнулъ Альдону:
Жертвы такія ужели напрасны? А клятва? а совѣсть?
Впрочемъ что будетъ, увидимъ. Ну нѣмцы, окончена повѣсть!"

„Ужъ кончено?" собранье зашумѣло:
А что же этотъ Вальтеръ? Кто такой?
Гдѣ- жъ подвиги его? И местью злой
Кому грозилъ онъ? Совершилъ ли дѣло?"
Одинъ вопросъ въ другой переходилъ
Но Валленродъ ― ни слова; наклонилъ
Чело свое, и въ видимомъ волненьѣ
Онъ чашу вслѣдъ за чашей наливалъ,
Бралъ со стола и разомъ выпивалъ.
Въ его чертахъ замѣтно измѣненье:
Ужъ молніи изъ глазъ его летятъ,
И взрывы чувствъ лицо его крестятъ,
И онъ, чело все больше, больше хмуря,
Сидитъ; уста синѣютъ и дрожатъ,
И мечутся въ разлетъ за взглядомъ взглядъ,
Какъ ласточки, когда ихъ гонитъ буря.
Вдругъ, сбросивъ плащъ, онъ кинулся къ пѣвцу.

„Конецъ гдѣ-жъ пѣсни? Пой! Иди къ концу!“
Онъ закричалъ: „Чего дрожишь? Робѣешь?
Зачѣмъ конца у пѣсни нѣтъ твоей?
Дай лютню мнѣ, да чашу мнѣ налей!
Самъ допою, самъ, если ты не смѣешь.