жденію своему къ купеческому званію. Отецъ его, Василій Петровичъ, могъ бы числиться въ купцахъ, если бы въ томъ была настоятельная надобность; такой надобности, однако, не было, и онъ пересталъ платить гильдейскія. Тѣмъ не менѣе связи его съ зажиточнымъ воронежскимъ купечествомъ поддерживались. Его сестра Прасковья была въ замужествѣ за богатымъ купцомъ Кривошеинымъ; дочь его Марья, старшая сестра Алексѣя Васильевича, вышла замужъ за богатаго судопромышленника Башкирцева, игравшаго видную роль въ городѣ. Самъ Василій Петровичъ, выдѣленный отцомъ въ семнадцатилѣтнемъ возрастѣ, оставилъ глухую часть города, гдѣ искони жили прасолы Кольцовы, и переселился на Большую Дворянскую улицу, пріобрѣтя большую усадьбу съ каменнымъ домомъ на улицу и съ флигелемъ во дворѣ. Здѣсь и родился будущій поэтъ.
Василій Петровичъ занимался ремесломъ прасола: закупалъ скотъ, выпасывалъ его въ степяхъ, которыя нанималъ у крестьянъ и помѣщиковъ, продавалъ его, торговалъ мясомъ, кожами, овчинами, шерстью. Надѣленный отъ природы умомъ и предпріимчивостью, онъ хорошо велъ дѣла, пока, наконецъ, какъ увидимъ, не запутался въ долгахъ, вызванныхъ несчастными случайностями — падежами скота и т. п., и въ судебной волокитѣ.
Такимъ образомъ Кольцовъ-отецъ бѣденъ не былъ. Но по образу жизни и понятіямъ онъ не выходилъ изъ обыкновенной мѣщанской среды, и одѣвался по-мѣщански. Будущій поэтъ прожилъ свое дѣтство и юность въ условіяхъ тогдашней мѣщанской жизни. Предоставленный въ дѣтствѣ самому себѣ, ребенокъ, какъ и всѣ его товарищи, любилъ бродить босикомъ по лужамъ и мокрой травѣ, и это едва не отозвалось на его здоровьѣ серьезными послѣдствіями: онъ чуть не лишился ногъ. В концѣ концовъ, однако, онъ выросъ крѣпкимъ и здоровымъ мальчикомъ. Его безпризорное „воспитаніе“, если можно въ данномъ случаѣ употребить это слово, проходило подъ крылышкомъ матери, очень любившей его; отецъ былъ строгъ, но въ этой строгости не было ничего въ той средѣ необыкновеннаго, и скорѣе свидѣтельствовало объ извѣстной нравственной требовательности. Бѣлинскій утверждаетъ, что Кольцовъ въ ней „не могъ набраться не только какихъ-нибудь нравственныхъ правилъ или усвоить себѣ хорошія привычки, но и не могъ обогатиться никакими хорошими впечатлѣніями, которыя для юной души важнѣе всякихъ внушеній и толкованій“; что онъ видѣлъ „вокругъ себя домашнія хлопоты, мелочную торговлю съ ея продѣлками, слышалъ грубыя и
