его распоряженіе поступило много безплатныхъ статей по части археологіи, этнографіи, филологіи и педагогики. Наконецъ въ 1884 году онъ публиковалъ объ изданіи Краковскаго Портфеля» (Teka Krakowska). Какъ по названію, такъ и по своимъ задачамъ и содержанію это издание было какъ бы продолженіемъ «Виленскаго портфеля», его далекимъ отголоскомъ, раздавшимся почти 30 лѣтъ спустя. Доживая свои послѣдние годы въ одиночествѣ на чужбинѣ, Киркоръ съ какимъ-то трогательнымъ чувствомъ переносился мысленно въ мирные, тихiе уголки родной Литвы и Бѣлоруссіи. Это было для него единственнымъ средствомъ успокоенiя среди треволненій неприглядной жизни, единственною отрадою и поддержкою его нравственнаго существованія. По этому многія страницы своего изданiя онъ посвящалъ описанію историческихъ мѣстностей и друтихъ памятниковъ западнаго края. Но и это утѣшеніе было непродолжительно. Вышло два тома «Краковскаго Портфеля», а затѣмъ оказалось, что даже при даровыхъ статьяхъ вечѣмъ заплатить за печать и бумагу.
Такъ и заглохло это изданіе, а вмѣстѣ съ тѣмъ стала быстро замирать и горемычная жизнь этого труженика. Въ одномъ частномъ письмѣ, писанномъ къ своему другу на родину въ іюлѣ 1884 года, онъ жалуется на свое бѣдственное положение. Плохо живется подъ старость, говоритъ онъ: заработокъ труденъ, надежнаго ничего нѣтъ, пособія отъ академии не хватаетъ и на поѣздки. Съ 1839 года работая безпрестанно для Литвы, я всѣмъ для нея пожертвовалъ». Здоровье все ухудшалось; къ болѣзни сердца прибавилось рожистое воспаление, которое перешло въ послѣднее времи въ гангрену. Такъ что ему нельзя было ни дома работать, ни выходить изъ дому. Въ январѣ 1886 г. пишетъ онъ тому же пріятелю: «Поймите, что за положение человѣка, у котораго нѣтъ никакихъ средствъ, никакого постояннаго дохода, а жить все таки нужно. Доктора рѣшили, что у меня неизлѣчимая болѣзнь сердца и что каждую минуту я могу умереть. Однако смерть меня не пугаетъ: я достаточно жилъ. Что было въ моихъ силахъ и средствахъ, я сделалъ и могу съ чистою совѣстью сказать, что для Литвы моя жизнь не прошла даромъ». Такимъ образомъ и въ послѣднiе дни жизни всѣ свои мысли, всѣ стремленія онъ обращалъ къ родному краю, и уже почти на смертномъ одрѣ корректировалъ свой послѣднiй трудъ по археологіи города Вильна: «Bazylika Litews-
