напечат. въ Москвѣ Новгород. Лѣтоп. стр. 9); но дѣло состоитъ въ томъ, что Рюрикъ, по истинному сказанію Нестора, княжилъ съ самаго начала въ Новѣгородѣ. Симъ опровергается заключеніе Миллера и другихъ, что «Новогородцы не хотѣли принять къ себѣ Рюрика, а велѣли ему жить въ Ладогѣ для удобнаго отраженія морскихъ разбойниковъ, Варяговъ» — слѣдственно единоземцевъ его: странная довѣренность!
Въ Кенигсберг. спискѣ, которой теперь у меня въ рукахъ, написано ошибкою: Сидвунасъ на Бѣлѣозерѣ, вмѣсто Синеусъ на Бѣлѣозерѣ; а другою новѣйшею рукою прибавлено вверху: Синеусъ; изъ чего вышло: «Синеусъ сиде у насъ на Бѣлѣозерѣ.» Татищевъ изъ сей же описки заклочилъ, что Несторъ, сочинитель лѣтописи, былъ родомъ изъ Бѣлаозера! — Городъ Бѣлозерскъ, по древнему преданію его жителей, стоялъ въ IX вѣкѣ на сѣверномъ берегу озера: Владиміръ, какъ они сказываютъ, перенесъ его на то мѣсто, гдѣ вытекаетъ рѣка Шексна (см. Миллеровъ Географич. Лексиконъ); нынѣ сей городъ находится, какъ извѣстно, на южной сторонѣ Бѣлаозера.
Въ Архангельск. Лѣтописцѣ, стр. 4: «Труворъ сѣде во Изборску, а то нынѣ пригородокъ Псковскій, а тогда былъ въ Кривичехъ большій городъ» — нынѣшняя слобода Изборскъ въ 26 верстахъ отъ Пскова. Миллеръ, желая Скандинавскимъ языкомъ изъяснить имя его, говоритъ, что Изборскъ значитъ Исаборгъ (см. въ его Описаніи древнихъ народовъ и проч. статью о Варягахъ), т. е. городъ на рѣкѣ Исѣ. Но Иса далеко отъ Изборска.
«Синеусъ и Труворъ (говоритъ Миллеръ) построили, кажется, Изборскъ и Бѣлоозеро на границахъ Лифляндіи и Біарміи, чтобы тѣмъ удобнѣе оберегать внѣшніе предѣлы Россіи.» Они не построили сіи города, а только жили въ нихъ, по сказанію Лѣтописца: для того ли, чтобы оберегать границы, или для того, что западные Кривичи и Весь хотѣли имѣть особенныхъ правителей, мы не знаемъ. Согласимся на первое: слѣдуетъ ли изъ того, чтобы Князья были единственно наемными стражами, а не Властителями, какъ думалъ Миллеръ? Всякой Государь есть стражъ государства.
Замѣтимъ, что Изборскъ два раза былъ переносимъ съ мѣста на мѣсто: въ 1303 и въ 1330 (см. Псков. Лѣт.).
(279) См. Книгу Степен., Никоновск., также Софійскую, письменную Новогородскую и Подробную Лѣтопись, изданную Львовымъ.
(280) Архангельск., Никон. и Софійск. Лѣт. причисляютъ Мерю къ народамъ, вызвавшимъ Рюрика съ братьями; но древній Лѣтописецъ именуетъ только Кривичей, Славянъ или Новогородцевъ, Чудь и Весь, которые хотѣли Князей: изъ сего должно заключить, что Варяги уже послѣ овладѣли страною Полочанъ, Мери, и Муромы. Въ Воскресен. и другихъ лѣтописяхъ именно прибавлено, что Рюрикъ и братья его, утвердившись въ Россіи, почаша воевать всюду.
(281) См. Шведск. Далинову Gesch. des Schwed. Т. I, и Маллет. Histoire de Dannemarc.
(282) Въ Архангельск. Лѣт. сказано: «за то, что онъ не далъ имъ ни града, ни села.» — Въ древнихъ спискахъ стоитъ Аскольдъ и Скальдъ, а не Оскольдъ.
Въ Несторѣ: «и бяста у него (у Рюрика) два мужа ни племени его, ни Боярина; и та испросистася ко Царюгороду съ родомъ своимъ.» Въ Кенигсбергск. спискѣ ошибкою: «ни племени его, но Боярина.» Татищевъ назвалъ ихъ потому знаменитыми мужами. Они уже по кончинѣ Синеуса и Трувора отправились изъ Новагорода — слѣдственно въ 864 году — и должны были итти чрезъ владѣнія независимыхъ Славянъ, которые едва ли могли пропустить ихъ дружелюбно. Въ Архангельск. Лѣт. сказано, что они плыли Днѣпромъ мимо Смоленска, и не смѣли войти въ сей городъ великій и многолюдный. Такія прибавленія въ новыхъ лѣтописяхъ явно основаны на догадкѣ. У насъ есть новѣйшая сказка о началѣ Кіева (см. въ Синодальн. библіот. книгу о древностяхъ Рос. Государства подъ No. 529), въ коей Авторъ пишетъ, что Аскольдъ и Диръ, отправленные изъ Новагорода Олегомъ послами въ Царьградъ, увидѣли на пути Кіевъ, плѣнились красотою онаго и завладѣли имъ, убивъ Кія, братьевъ и сестру его. Тутъ же сказано, что Кій, Щекъ и Хоривъ были разбойники въ Новогородской области; что Новогородцы посадили ихъ съ сестрою Лыбедью и съ 27 товарищами въ темницу и хотѣли повѣсить; что Князь изъ жалости далъ имъ свободу; что сіи разбойники два мѣсяца шли дикими мѣстами до рѣки Днѣпра, впадающаго въ Теплое море, по коему живутъ Варяги; что Кій основалъ тамъ Кіевъ, и принявъ къ себѣ многихъ бродягъ, началъ обработывать землю; что товарищи его назвалися Древлянами, и проч.
«Аскольдъ же и Диръ остаста въ градѣ семъ и многи Варяги совокуписта.» Вѣроятно, что Варяги, свѣдавъ о завоеваніи Кіева, пришли туда изъ Новагорода по слѣдамъ Аскольда и Дира.
Баеръ думалъ, что Аскольдъ и Диръ есть имя одного человѣка; что слово Діаръ означало на языкѣ Скандинавскомъ вельможу или полководца, и что Русскій Лѣтописецъ по незнанію обратилъ его въ другое собственное имя. Сія мысль полюбилась Татищеву и Миллеру. Но Шлецеръ доказалъ ошибку Баерову. Названіе Діаръ совсѣмъ не употребительно въ языкѣ Скандинавскомъ, и встрѣчается только одинъ разъ въ Стурлезонѣ, который говоритъ, что въ Скандинавію пришли съ Одиномъ 12 Diar: сіе имя есть множественнаго числа; въ единственномъ оно Di, и въ самомъ дѣлѣ означало не вельможу, не полководца, а первосвященника (см. Шлецеров. Oskold und Dir, eine Ruſſ. Geschichte). Самъ Баеръ, не увѣренный въ истинѣ своего толкованія, прибѣгнулъ къ другому, еще менѣе основательному: «На Арабскомъ и Турецкомъ языкѣ Dijar означаетъ собраніе домовъ, страну, область: по тому Козары, говорившіе Турецкимъ языкомъ, назвали Аскольда Діяромъ, или правителемъ области!» Но область не есть правитель. Къ тому же Несторъ опредѣляетъ даже разныя мѣста, гдѣ Аскольдъ и Диръ были погребены въ Кіевѣ: онъ еще собственными глазами видѣлъ ихъ могилы. Надобно имѣть основательные доводы, чтобы оспоривать Лѣтописца древняго въ случаѣ возможномъ: Баеръ и Миллеръ не представили ихъ. Мы знаемъ Императоровъ Римскихъ, которые избирали себѣ товарищей въ правленіи: для чего же было не княжить вмѣстѣ Аскольду и Диру, храбрымъ витязямъ и друзьямъ.
(283) Россы, по извѣстіямъ Византійскимъ, ограбили всѣ монастыри и селенія прекрасныхъ острововъ Плати, Іатра, Теревинѳа, убивъ множество людей. Въ Теревинѳѣ жилъ тогда изгнанникомъ благочестивый Патріархъ Игнатій, и едва могъ спасти жизнь свою (см. Баера de Russorum prima expeditione Constantinopolitana, въ Коммент. Академіи, Т. VI, стр. 376—378). Фотій поставилъ ему въ вину то, что онъ, лишенный сана духовнаго, дерзнулъ снова освятить Теревинѳскую церковь, опустошенную Россіянами. Императоръ, Ва-
