этого мнѣ нужна лошадь. Шварцъ далъ мнѣ казачью лошадь, съ тонкою вытянутою шеей, безобразную, осѣдланную гадкимъ сѣдломъ съ огромной подушкой. На этомъ конѣ, неимѣвшемъ и въ доброе свое время ни огня, ни быстроты, пріѣхала я въ полкъ. Горя нетерпѣніемъ сѣсть на своего бодраго и гордаго Зеланта, я узнала къ величайшей досадѣ моей, что онъ отправленъ съ заводными лошадьми верстъ за пять въ деревню.
— Перешедъ Москву, мы остановились верстахъ въ двухъ или трехъ отъ нея; армія пошла дальше.
Черезъ нѣсколько времени древняя столица наша запылала во многихъ мѣстахъ! Французы вовсе нерасчетливы. Зачѣмъ они жгутъ нашъ прекрасный городъ? свои великолѣпныя квартиры, такъ дорого ими нанятыя? Странные люди!..... Мы всѣ съ сожалѣніемъ смотрѣли какъ пожаръ усиливался, и какъ почти половина неба покрылась яркимъ заревомъ. Взятіе Москвы привело насъ въ какое-то недоумѣніе; солдаты какъ-будто испуганы; иногда вырываются у нихъ слова: лучше ужъ бы всѣмъ
этого мне нужна лошадь. Шварц дал мне казачью лошадь с тонкою вытянутою шеей, безобразную, оседланную гадким седлом с огромной подушкой. На этом коне, не имевшем и в доброе свое время ни огня, ни быстроты, приехала я в полк. Горя нетерпением сесть на своего бодрого и гордого Зеланта, я узнала, к величайшей досаде моей, что он отправлен с заводными лошадьми верст за пять в деревню.
Перешед Москву, мы остановились верстах в двух или трех от нее; армия пошла дальше.
Через несколько времени древняя столица наша запылала во многих местах! Французы вовсе нерасчетливы. Зачем они жгут наш прекрасный город? свои великолепные квартиры, так дорого ими нанятые? Странные люди!.. Мы все с сожалением смотрели, как пожар усиливался, и как почти половина неба покрылась ярким заревом. Взятие Москвы привело нас в какое-то недоумение; солдаты как будто испуганы; иногда вырываются у них слова: «Лучше уж бы все
