уже не спала; нога моя жестоко болѣла, и вмѣсто вчерашняго озноба, во мнѣ былъ сильный жаръ. Я встала, и разсмотрѣвъ сквозь трещины ставня, что заря уже занималась, отворила дверь чтобъ вытти, и оставить гостепріимный кровъ, подъ которымъ провела ночь; у самаго порога стоялъ мой уланъ съ обѣими лошадьми; терзательная боль, когда надобно было стать и опереться лѣвою ногой на стремя, выжала невольныя слезы изъ глазъ моихъ. Отъѣхавъ съ полверсты, я хотѣла уже сойти съ лошади и лечь въ полѣ, отдавшись на волю судьбы: нога моя затекла и причиняла мнѣ боль невыносимую! Къ счастію уланъ мой увидѣлъ вдали телѣгу; на ней лежала пустая бочка, въ которой отвозили вино въ армію; сей-часъ онъ поскакалъ и привелъ эту телѣгу ко мнѣ; пустую бочку сбросили, а я заняла ея мѣсто, и легла на ту солому, на которой она лежала. Уланъ повелъ моего Зеланта въ поводу, и такимъ образомъ прибыла я въ вагенбургъ, гдѣ нашла добраго пріятеля своего полковаго казначея Бурого.
уже не спала; нога моя жестоко болела, и вместо вчерашнего озноба во мне был сильный жар. Я встала и, рассмотрев сквозь трещины ставня, что заря уже занималась, отворила дверь, чтоб выйти и оставить гостеприимный кров, под которым провела ночь; у самого порога стоял мой улан с обеими лошадьми; терзательная боль, когда надобно было стать и опереться левою ногой на стремя, выжала невольные слезы из глаз моих. Отъехав с полверсты, я хотела уже сойти с лошади и лечь в поле, отдавшись на волю судьбы: нога моя затекла и причиняла мне боль невыносимую! К счастью, улан мой увидел вдали телегу; на ней лежала пустая бочка, в которой отвозили вино в армию; сейчас он поскакал и привел эту телегу ко мне; пустую бочку сбросили, а я заняла ее место и легла на ту солому, на которой она лежала. Улан повел моего Зеланта в поводу, и таким образом прибыла я в вагенбург, где нашла доброго приятеля своего полкового казначея Бурого.
