вагенбургу, едва удерживаясь отъ болѣзненнаго стона. Но я не могла ѣхать далѣе Бородина, и остановилась въ этомъ селеніи; оно изъ конца въ конецъ было наполнено раненными. Ища безполезно избы, куда бъ меня пустили, и получая вездѣ отказъ, рѣшилась я войти и занять мѣсто, не спрашивая согласія; отворивъ дверь одной обширной и темной какъ могила избы крестьянской, была я встрѣчена двадцатью голосами, болѣзненно кричащими ко мнѣ изъ глубины этого мрака: «Кто тамъ! Зачѣмъ? Затвори двери! Что̀ тебѣ надобно? Кто такой пришелъ.....» Я отвѣчала, что я уланскій офицеръ, раненъ, не могу найти квартиры и прошу ихъ позволить мнѣ переночевать злѣсь. — Нельзя, нельзя! закричало вдругъ нѣсколько голосовъ; здѣсь раненный полковникъ , и намъ самимъ тѣсно! — Ну, такъ раненный полковникъ долженъ по себѣ знать, что въ такомъ положеніи трудно искать квартиры, и какъ бы ни было вамъ тѣсно, но вы должны были бы предложить мнѣ остаться между вами, а не выгонять. На
вагенбургу, едва удерживаясь от болезненного стона. Но я не могла ехать далее Бородина и остановилась в этом селении; оно из конца в конец было наполнено раненными. Ища бесполезно избы, куда б меня пустили, и получая везде отказ, решилась я войти и занять место, не спрашивая согласия; отворив дверь одной обширной и темной, как могила, избы крестьянской, была я встречена двадцатью голосами, болезненно кричащими ко мне из глубины этого мрака: «Кто там! Зачем? Затвори двери! Что тебе надобно? Кто такой пришел…» Я отвечала, что я уланский офицер, ранен, не могу найти квартиры и прошу их позволить мне переночевать злесь. «Нельзя, нельзя! — закричало вдруг несколько голосов. — Здесь раненный полковник, и нам самим тесно!» — «Ну, так раненный полковник должен по себе знать, что в таком положении трудно искать квартиры, и как бы ни было вам тесно, но вы должны были бы предложить мне остаться между вами, а не выгонять». На
