тать; можетъ быть, я въ состояніи буду понять и исполнить ваши приказанія. — А.... очень хорошо! извините меня, — сказалъ Коновницынъ торопливо и вѣжливымъ тономъ; онъ отдалъ мнѣ свои приказанія, прибавя, чтобъ я какъ можно скорѣе ѣхала. Не успѣла я скрыться у него изъ виду, какъ онъ, тревожимый недовѣрчивостью, послалъ другаго ординарца по слѣдамъ моимъ съ тѣмъ же самымъ приказаніемъ, и это было дѣйствіемъ видимаго покровительства Божія, потому что непріятель занялъ уже тѣ мѣста, черезъ которыя проѣхала я къ Сиверсу. Возвращаясь, я встрѣтилась съ посланнымъ офицеромъ, отъ котораго и узнала, что тамъ, гдѣ прежде ѣхала, находятся уже непріятельскіе стрѣлки. Приѣхавъ къ Коновницыну, я разсказала ему со всею подробностію о положеніи отряда Сиверса, о путяхъ, переправахъ, средствахъ, однимъ словомъ, обо всемъ, что мнѣ велѣно было узнать. Коновницынъ, выслушавъ мое донесеніе, расхвалилъ меня, попросилъ извиненія въ томъ, что усомнился
тать; может быть, я в состоянии буду понять и исполнить ваши приказания». — «А… очень хорошо! извините меня», — сказал Коновницын торопливо и вежливым тоном; он отдал мне свои приказания, прибавя, чтоб я как можно скорее ехала. Не успела я скрыться у него из виду, как он, тревожимый недоверчивостью, послал другого ординарца по следам моим с тем же самым приказанием, и это было действием видимого покровительства божия, потому что неприятель занял уже те места, через которые проехала я к Сиверсу. Возвращаясь, я встретилась с посланным офицером, от которого и узнала, что там, где прежде ехала, находятся уже неприятельские стрелки. Приехав к Коновницыну, я рассказала ему со всею подробностию о положении отряда Сиверса, о путях, переправах, средствах, одним словом, обо всем, что мне велено было узнать. Коновницын, выслушав мое донесение, расхвалил меня, попросил извинения в том, что усомнился
