постыднаго бѣгства уланъ моихъ съ пикета, видѣла только возможность прославиться.... Но вдругъ команда моя: «съ мѣста, маршъ-маршъ!» слилась съ громовымъ голосомъ нашего начальника, раздавшимся позади нашего фронта: «назадъ! назадъ!..» Въ одну секунду мой полуэскадронъ повернулся назадъ и поскакалъ сломя голову на большую дорогу; я осталась позади всѣхъ. Безъ порядка скакалъ эскадронъ густой толпою по кустамъ, буграмъ и рытвинамъ; Зелантъ горячій, заносчивый конь мой, рвался изъ-подъ меня, но я не смѣла дать ему воли; онъ имѣлъ дурную привычку, разгорячась, драть голову къ верху, и мнѣ предстоялъ весьма трудный выборъ: дать волю Зеланту и тотчасъ упасть съ нимъ въ яму, или полетѣть стремглавъ черезъ кустъ, или придерживая его быть догнанной непріятелемъ, летящимъ по слѣдамъ нашимъ. Я выбрала послѣднее какъ болѣе безопасное: посредственность Французской кавалеріи давно была мнѣ извѣстна, и я могла быть увѣрена, что въ цѣломъ отрядѣ, который гнался
постыдного бегства улан моих с пикета, видела только возможность прославиться… Но вдруг команда моя: «С места, марш-марш!» — слилась с громовым голосом нашего начальника, раздавшимся позади нашего фронта: «Назад! назад!..» В одну секунду мой полуэскадрон повернулся назад и поскакал сломя голову на большую дорогу; я осталась позади всех. Без порядка скакал эскадрон густой толпою по кустам, буграм и рытвинам; Зелант горячий, заносчивый конь мой, рвался из-под меня, но я не смела дать ему воли; он имел дурную привычку, разгорячась, драть голову кверху, и мне предстоял весьма трудный выбор: дать волю Зеланту и тотчас упасть с ним в яму или полететь стремглав через куст, или, придерживая его, быть догнанной неприятелем, летящим по следам нашим. Я выбрала последнее как более безопасное: посредственность французской кавалерии давно была мне известна, и я могла быть уверена, что в целом отряде, который гнался
