ляемъ тоже всѣ старанія уйти и не драться. Маневръ этотъ очень утѣшаетъ меня. Забавно видѣть, съ какою быстротою несемъ мы довѣрчиваго непріятеля своего во глубину лѣсовъ нашихъ!… не всегда однако жъ кажется это смѣшнымъ. Воображая страшный конецъ отступленія нашего, я невольно вздыхаю и задумываюсь. Французы — непріятель достойный нась, благородный и мужественный; но злой рокъ, въ видѣ Наполеона, ведетъ ихъ въ Россію; въ ней положатъ они головы свои, въ ней разсыплются кости ихъ и истлѣютъ тѣла.
— Двое сутокъ я не смыкаю глазъ и почти не схожу съ лошади. Штакельбергъ послалъ меня занимать мѣсто для лагеря; мнѣ дали по четыре улана съ каждаго эскадрона, и со мною ѣдутъ также квартиргеры полковъ Новороссійскаго драгунскаго и Ахтырскаго гусарскаго. Занявъ мѣсто для лагеря, я ѣду встрѣтить полкъ, и когда онъ расположится, дожидаюсь приказаній, и получа ихъ, немедленно отправляюсь. Марши наши довольно велики; я почти
ляем тоже все старания уйти и не драться. Маневр этот очень утешает меня. Забавно видеть, с какою быстротою несем мы доверчивого неприятеля своего во глубину лесов наших!.. не всегда однако ж кажется это смешным. Воображая страшный конец отступления нашего, я невольно вздыхаю и задумываюсь. Французы — неприятель достойный нась, благородный и мужественный; но злой рок, в виде Наполеона, ведет их в Россию; в ней положат они головы свои, в ней рассыплются кости их и истлеют тела.
Двое суток я не смыкаю глаз и почти не схожу с лошади. Штакельберг послал меня занимать место для лагеря; мне дали по четыре улана с каждого эскадрона, и со мною едут также квартиргеры полков Новороссийского драгунского и Ахтырского гусарского. Заняв место для лагеря, я еду встретить полк и, когда он расположится, дожидаюсь приказаний, и получа их, немедленно отправляюсь. Марши наши довольно велики; я почти
