первый; намъ нечего было дѣлать, и мы разбѣжались въ разныя стороны. Я поскакалъ было къ вамъ, чтобъ дать знать; но лошадь моя стала на дыбы, и сбросивъ меня убѣжала. — Гдѣ жъ Французы? — Не знаю. — Прекрасно!... Я не въ правѣ была взыскивать съ солдата, когда унтеръ-офицеръ бѣжалъ, но чрезвычайно была недовольна и встревожена этимъ обстоятельствомъ. При выѣздѣ изъ рощи, увидѣла я толпу конныхъ людей, которые что̀-то нерѣшительно переминались: то поѣдутъ, то станутъ, то осадятъ лошадей и наклонятся одинъ къ другому. Я остановилась, чтобъ всмотрѣться что̀ это такое; но услыша русской разговоръ, тотчасъ подъѣхала къ нимъ и спросила, кто они? — Казаки, отвѣчалъ мнѣ одинъ изъ нихъ; хорошо что вы остановились, а то мы хотѣли ударить на васъ. — Длячего же ударить, не окликнувъ, не спрося лозунга, не узнавъ навѣрное, непріятель или свой? Да что̀ еще значитъ: хорошо, что вы остановились? — А какъ же! вѣдь вы давича бѣжали отъ насъ…
первый; нам нечего было делать, и мы разбежались в разные стороны. Я поскакал было к вам, чтоб дать знать; но лошадь моя стала на дыбы и, сбросив меня, убежала». — «Где ж французы?» — «Не знаю». — «Прекрасно!..» Я не вправе была взыскивать с солдата, когда унтер-офицер бежал, но чрезвычайно была недовольна и встревожена этим обстоятельством. При выезде из рощи увидела я толпу конных людей, которые что-то нерешительно переминались: то поедут, то станут, то осадят лошадей и наклонятся один к другому. Я остановилась, чтоб всмотреться, что это такое; но услыша русской разговор, тотчас подъехала к ним и спросила, кто они. «Казаки, — отвечал мне один из них; — хорошо, что вы остановились, а то мы хотели ударить на вас». — «Для чего же ударить, не окликнув, не спрося лозунга, не узнав наверное, неприятель или свой? Да что еще значит: хорошо, что вы остановились?» — «А как же! ведь вы давеча бежали от нас…»
