гостямъ, не потому чтобъ хотѣли ихъ заморозить, но потому что она всѣхъ другихъ приличнѣе для нихъ: отдѣльна отъ спаленъ хозяевъ, примыкаетъ къ залѣ, имѣетъ лучшую мебель и особливый ходъ; весь ея порокъ что холодна, какъ собачья конура въ зимнюю ночь. — Слушая этотъ вздоръ моего человѣка, я вошла въ комнату. Постѣль мнѣ была сдѣлана изъ мѣховъ волчьихъ и медвѣжьихъ; человѣкъ поставилъ жаровню и на нее небольшой тазикъ съ спиртомъ, который онъ тотчасъ и зажегъ: вотъ, сударь, сію минуту будетъ тепло на цѣлые полчаса; этого довольно чтобъ раздѣться и лечь, а тамъ уже вамъ будетъ и жарко между такимъ множествомъ шубъ… Въ самомъ дѣлѣ воздухъ тотчасъ началъ согрѣваться. Я подошла къ постѣли, желая разсмотрѣлъ это ложе изъ звѣриныхъ кожъ; подняла верхній мѣхъ, и очень удивилась и обрадовалась увидѣвъ на самой срединѣ волчьего мѣха премиленькаго щеночка недѣль шести; онъ спалъ, свернувшись клубкомъ. Оборотясь къ человѣку чтобъ спро-
гостям, не потому чтоб хотели их заморозить, но потому что она всех других приличнее для них: отдельна от спален хозяев, примыкает к зале, имеет лучшую мебель и особливый ход. Весь ее порок, что холодна, как собачья конура в зимнюю ночь». Слушая этот вздор моего человека, я вошла в комнату. Постель мне была сделана из мехов волчьих и медвежьих. Человек поставил жаровню и на нее небольшой тазик со спиртом, который он тотчас и зажег: «Вот, сударь, сию минуту будет тепло на целые полчаса. Этого довольно, чтоб раздеться и лечь, а там уже вам будет и жарко между таким множеством шуб…» В самом деле воздух тотчас начал согреваться. Я подошла к постели, желая рассмотрел это ложе из звериных кож, подняла верхний мех и очень удивилась и обрадовалась, увидев на самой средине волчьего меха премиленького щеночка недель шести. Он спал, свернувшись клубком. Оборотясь к человеку, чтоб спро-
