— Сегодня я пошла часу уже въ одиннадцатомъ къ своей скучной должности, и не находя большой надобности стоять именно тамъ, гдѣ принимаютъ вещи, прогуливалась по переходамъ, иногда останавливалась, облокачивалась на перилы, и уносилась мыслями къ мѣстамъ, неимѣющимъ ни малѣйшаго сходства съ комиссаріатомъ. Въ одну изъ этихъ остановокъ, раздался близъ меня повелительный возгласъ: господинъ офицеръ! Я оглянулась; за мною стоялъ какой-то чиновникъ, въ мундирѣ съ петлицами на воротникѣ, сухой, высокой, лице нѣмецкое. Что̀ вамъ угодно? спросила я. — Котораго вы полка?.. я сказала. — Вы конечно за пріемомъ вещей? — Да! — Какъ же вы смѣли начать пріемку, не давъ мнѣ знать? Какъ смѣли не явиться ко мнѣ?... Изумленная такимъ вопросомъ отъ человѣка, который, казалось мнѣ, былъ штатской службы, я отвѣчала, что обязанъ являться только своему начальству военному. Я вашъ начальникъ теперь! Ко мнѣ извольте явиться, сударь! приказываю вамъ это именемъ князя!
Сегодня я пошла часу уже в одиннадцатом к своей скучной должности и, не находя большой надобности стоять именно там, где принимают вещи, прогуливалась по переходам, иногда останавливалась, облокачивалась на перила и уносилась мыслями к местам, не имеющим ни малейшего сходства с комиссариатом. В одну из этих остановок раздался близ меня повелительный возглас: «Господин офицер!» Я оглянулась. За мною стоял какой-то чиновник в мундире с петлицами на воротнике, сухой, высокий, лицо немецкое. «Что вам угодно?» — спросила я. «Которого вы полка?..» Я сказала. «Вы, конечно, за приемом вещей?» — «Да!» — «Как же вы смели начать приемку, не дав мне знать? Как смели не явиться ко мне?..» Изумленная таким вопросом от человека, который, казалось мне, был штатской службы, я отвечала, что обязан являться только своему начальству военному. «Я ваш начальник теперь! Ко мне извольте явиться, сударь! Приказываю вам это именем князя!
