рію, со всѣми прибавками и измѣненіями, часто нелѣпыми; но никогда еще не говорили мнѣ въ глаза, что я умерла! съ чего взяли это? Какъ могъ пронесться слухъ о смерти, когда я жива, лично извѣстна Царю..... Впрочемъ, пусть думаютъ такъ, можетъ это къ лучшему… Пока мысли эти пролетали въ головѣ моей, я смотрѣла на товарища, разумѣется не видя его; онъ тоже смотрѣлъ на меня и, казалось, читалъ мысль мою въ гдазахъ: — вы не вѣрите? я слышалъ это отъ людей, которые доводились ей роднею… Я не отвѣчала. Могильный разговоръ этотъ испугалъ меня, и сверхъ того боялась чтобъ онъ не замѣтилъ, какъ близко это относится ко мнѣ. До окончанія концерта, я не говорила съ нимъ ни слова.
— Сегодня минула недѣля какъ я пріѣхала въ Петербургъ, и сегодня надобно мнѣ начать свое дѣло. Я пошла явиться къ дежурному полковнику Доброву; названіе это очень прилично ему; у него такое пріятное добродушное лице. — Когда вы
рию со всеми прибавками и изменениями, часто нелепыми, но никогда еще не говорили мне в глаза, что я умерла! С чего взяли это? Как мог пронесться слух о смерти, когда я жива, лично известна царю… Впрочем, пусть думают так, может это к лучшему… Пока мысли эти пролетали в голове моей, я смотрела на товарища, разумеется не видя его; он тоже смотрел на меня и, казалось, читал мысль мою в гдазах: «Вы не верите? Я слышал это от людей, которые доводились ей роднею…» Я не отвечала. Могильный разговор этот испугал меня, и, сверх того, боялась, чтоб он не заметил, как близко это относится ко мне. До окончания концерта я не говорила с ним ни слова.
Сегодня минула неделя, как я приехала в Петербург, и сегодня надобно мне начать свое дело. Я пошла явиться к дежурному полковнику Доброву. Название это очень прилично ему; у него такое приятное добродушное лицо. «Когда вы
