голову одѣяломъ; я боялась чтобъ бродящее существо, не ударило меня въ лице ногою. Не знаю почему, я не хотѣла спросить кто это ходитъ, и къ лучшему; я тотчасъ услышала голосъ, который спрашивалъ не совсѣмъ громко — гдѣ вы? Это была хозяйка; она съ нетерпѣніемъ повторяла — гдѣ вы? и продолжала шаркать ногами по полу, говоря — да гдѣ же вы? Посмотрите что у меня въ ушахъ вмѣсто серёгъ; что̀-то недоброе! Кажется въ каждомъ виситъ по злому… то есть по чорту! по одному только чорту!.. Она смѣялась при этомъ какимъ-то дикимъ смѣхомъ, но не громкимъ. Я пришла въ ужасъ; не было сомнѣнія, что хозяйка моя была сумасшедшая, что она укрылась отъ надзора своихъ дѣвокъ, что пришла ко мнѣ, именно ко мнѣ, и что она найдетъ меня очень скоро въ комнатѣ, которая всего полторы сажени длины и ширины. Что̀ сдѣлаетъ она тогда со мною! Богъ знаетъ какой оборотъ возьмутъ тогда мысли ея! Можетъ быть она сочтетъ меня однимъ изъ тѣхъ демоновъ,
голову одеялом; я боялась, чтоб бродящее существо не ударило меня в лицо ногою. Не знаю почему, я не хотела спросить, кто это ходит, и к лучшему; я тотчас услышала голос, который спрашивал не совсем громко: «Где вы?» Это была хозяйка; она с нетерпением повторяла: «Где вы? — и продолжала шаркать ногами по полу, говоря: — Да где же вы? Посмотрите, что у меня в ушах вместо серег; что-то недоброе! Кажется, в каждом висит по злому… то есть по черту! по одному только черту!..» Она смеялась при этом каким-то диким смехом, но не громким. Я пришла в ужас; не было сомнения, что хозяйка моя была сумасшедшая, что она укрылась от надзора своих девок, что пришла ко мне, именно ко мне, и что она найдет меня очень скоро в комнате, которая всего полторы сажени длины и ширины. Что сделает она тогда со мною! Бог знает, какой оборот возьмут тогда мысли ее! Может быть, она сочтет меня одним из тех демонов,
