тилось золото, остановился. — Братъ твой долженъ мнѣ, Александровъ, не заплатишь ли ты за него? — Охотно! сколько онъ тебѣ долженъ? — Два червонца. — Вотъ изволь. — Какой ты славный малой, Александровъ! дарю тебѣ за это мои серебряные шпоры. Херовъ ушелъ, а я, приказавъ тотчасъ привинтить новыя шпоры къ сапогамъ, надѣла ихъ, и пошла явиться Принцу.
Въ часъ по полуночи возвратилась я на свою квартиру; постѣль мнѣ была постлана въ маленькой комнатѣ на полу; въ домѣ все уже было тихо, и только въ горницахъ хозяйки свѣтился еще огонь. Полагая себя въ совершенномъ уединеніи и полною владѣтельницею своей комнаты, я безъ всякихъ опасеній раздѣлась. Хотѣла было правда запереть двери; но какъ не было крючка, то притворя ихъ просто, легла, и кажется что спала уже, по-крайней-мѣрѣ я не слыхала какъ дверь въ мою горницу отворилась. Я проснулась отъ шарканья ногами кого-то ходящаго по моей комнатѣ; первымъ движеніемъ моимъ было закрыть
тилось золото, остановился. «Брат твой должен мне, Александров, не заплатишь ли ты за него?» — «Охотно! сколько он тебе должен?» — «Два червонца». — «Вот, изволь». — «Какой ты славный малый, Александров! дарю тебе за это мои серебряные шпоры». Херов ушел, а я, приказав тотчас привинтить новые шпоры к сапогам, надела их и пошла явиться принцу.
В час по полуночи возвратилась я на свою квартиру; постель мне была постлана в маленькой комнате на полу; в доме все уже было тихо, и только в горницах хозяйки светился еще огонь. Полагая себя в совершенном уединении и полною владетельницею своей комнаты, я без всяких опасений разделась. Хотела было, правда, запереть двери; но как не было крючка, то притворя их просто, легла и, кажется, что спала уже, по крайней мере я не слыхала, как дверь в мою горницу отворилась. Я проснулась от шарканья ногами кого-то ходящего по моей комнате; первым движением моим было закрыть
