Да это не такъ легко сдѣлать; онъ видно хочетъ именно тебѣ его отдать, и, какъ догадываюсь, вмѣстѣ съ какимъ нибудь пышнымъ возраженіемъ на вчерашнее твое сомнѣніе въ исправности ихъ полиціи. — Ну, такъ попроси же, братъ, его хоть въ хозяйскую горницу, пока я встану. Черезъ пять минутъ Ильинскій вошелъ къ намъ. Градоначальникъ, до того все молчавшій, стремительно всталъ съ своего мѣста, и подошедъ къ Ильинскому: «Вотъ ваши вещи всѣ до одной, и всѣ деньги, тою самою монетою, какою были. Не думайте чтобъ полиція наша уступала въ чемъ-нибудь вашей Петербургской. Вотъ ваши вещи, и вотъ воръ,» сказалъ онъ, съ торжествомъ указывая въ окно на восемнадцатилѣтняго юношу, стоящаго на дворѣ. — «Онъ вчера увидѣлъ вашу лошадь близъ Пениберга, схватилъ съ кабріолета чемоданъ, бросилъ его въ ровъ за кусты, а лошадь отвелъ въ городъ. Теперь, довольны ли вы? Вора сей-часъ повѣсятъ, если вамъ угодно?» При этомъ ужасномъ вопросѣ, сдѣланномъ со всею
«Да это не так легко сделать; он, видно, хочет именно тебе его отдать и, как догадываюсь, вместе с каким-нибудь пышным возражением на вчерашнее твое сомнение в исправности их полиции». — «Ну, так попроси же, брат, его хоть в хозяйскую горницу, пока я встану». Через пять минут Ильинский вошел к нам. Градоначальник, до того все молчавший, стремительно встал с своего места и, подошед к Ильинскому: «Вот ваши вещи все до одной и все деньги, тою самою монетою, какою были. Не думайте, чтоб полиция наша уступала в чем-нибудь вашей петербургской. Вот ваши вещи и вот вор, — сказал он, с торжеством указывая в окно на восемнадцатилетнего юношу, стоящего на дворе. — Он вчера увидел вашу лошадь близ Пениберга, схватил с кабриолета чемодан, бросил его в ров за кусты, а лошадь отвел в город. Теперь, довольны ли вы? Вора сейчас повесят, если вам угодно?» При этом ужасном вопросе, сделанном со всею
