за минутный страхъ свой, а можетъ быть и чувствуя близость квартиръ, онъ началъ храпѣть, покручивать головой и галопировать съ порывами. Я нѣсколько оробѣла, зная что когда онъ разгорячится, то ничего уже неразбирая, скачетъ гдѣ попало; торопливыя и неудачныя усилія мои удержать его, не служили ни къ чему; я начала терять присутствіе духа. Удивительно, какъ лошади могутъ скоро понять это, и тотчасъ воспользоваться! Ураганъ полетѣлъ какъ изъ лука стрѣла.
Хранилъ меня Богъ, видимо хранилъ! Разъярившееся животное летѣло со мною вовсе уже безъ дороги! Сначала я очень испугалась; но невозможность удержать лошадь, ни спрыгнуть съ нее, образумила меня; я старалась сохранить равновѣсіе и держаться крѣпко въ стременахъ.
Видно въ бѣдѣ, какъ и въ болѣзни, есть переломъ: завидя вдали передъ собой черную полосу, пересѣкающую путь мой, я обмерла и хотѣла сброситься съ лошади; минута колебанія отняла у меня время
за минутный страх свой, а, может быть, и чувствуя близость квартир, он начал храпеть, покручивать головой и галопировать с порывами. Я несколько оробела, зная, что когда он разгорячится, то ничего уже не разбирая, скачет, где попало; торопливые и неудачные усилия мои удержать его не служили ни к чему; я начала терять присутствие духа. Удивительно, как лошади могут скоро понять это и тотчас воспользоваться! Ураган полетел как из лука стрела.
Хранил меня бог, видимо хранил! Разъярившееся животное летело со мною вовсе уже без дороги! Сначала я очень испугалась, но невозможность удержать лошадь, ни спрыгнуть с нее, образумила меня; я старалась сохранить равновесие и держаться крепко в стременах.
Видно, в беде, как и в болезни, есть перелом: завидя вдали перед собой черную полосу, пересекающую путь мой, я обмерла и хотела сброситься с лошади; минута колебания отняла у меня время
