тельнѣйшихъ офицеровъ, однакожъ никогда еще мнѣ такъ не хотѣлось остаться въ постели на полчаса, какъ теперь. Но вотъ Рузи распахнулъ дверь настежь и влетѣлъ въ полномъ униформѣ. — Какъ, ты еще лежишь! а дежурство? вставай, вставай! какой ты чудакъ! развѣ не слыхалъ генералъ-марша? — Какъ-будто можно неслыхать, когда надъ самымъ ухомъ играютъ въ десять трубъ! — Ужъ и въ десять; какое великолѣпіе! всего два трубача ѣздитъ по деревнѣ. Однако жъ вставай, вѣдь ротмистръ шутить не любитъ. — Вотъ еще вздумалъ стращать. — Вставай, я иду выводить эскадронъ… Рузи ушелъ, а я въ пять минутъ одѣлась. Мнѣ что̀-то показалось, что къ полному униформу надобенъ султанъ, и я приказала Занудѣ подать его; но когда онъ принесъ, то я совсѣмъ не могла по̀нять что̀ такое проклятый усачъ держитъ въ рукахъ; это была какая-то длинная, желтобурая кисть. — Что̀ это такое Зануда? — Султанъ вашего благородія! — Это султанъ… гдѣ жъ онъ былъ у тебя? — Въ чемоданѣ! — И вѣрно
тельнейших офицеров, однакож никогда еще мне так не хотелось остаться в постели на полчаса, как теперь. Но вот Рузи распахнул дверь настежь и влетел в полной униформе. «Как, ты еще лежишь! а дежурство? вставай, вставай! какой ты чудак! разве не слыхал генерал-марша?» — «Как будто можно не слыхать, когда над самым ухом играют в десять труб!» — «Уж и в десять; какое великолепие! всего два трубача ездит по деревне. Однако ж вставай, ведь ротмистр шутить не любит». — «Вот еще вздумал стращать». — «Вставай, я иду выводить эскадрон…» Рузи ушел, а я в пять минут оделась. Мне что-то показалось, что к полной униформе надобен султан, и я приказала Зануде подать его; но когда он принес, то я совсем не могла понять, что такое проклятый усач держит в руках; это была какая-то длинная, желто-бурая кисть. «Что это такое, Зануда?» — «Султан вашего благородия!» — «Это султан… где ж он был у тебя?» — «В чемодане!» — «И, верно,
