тылку превосходныхъ сливокъ, въ награду за маленькую сшибку съ непріятелемъ и за четырехъ плѣнныхъ.
— Видно въ Модлинѣ большой запасъ ядеръ и пороху; стоитъ только показаться кому-нибудь изъ нашихъ въ полѣ, тотчасъ стрѣляютъ по нихъ изъ пушекъ, а иногда дѣлаютъ эту честь и для одного человѣка, что̀ кажется мнѣ чрезвычайно смѣшно: возможно ли въ одного человѣка потравить ядромъ?…
— Мы оставили Модлинъ и идемъ присоединиться къ своимъ полкамъ. Нашъ стоить подъ Гамбургомъ.
— Богемія. — Октябрь. Какъ живописенъ видъ горъ Богемскихъ! Я всегда взъѣзжаю на самую высокую изъ нихъ, и смотрю какъ эскадроны наши тянутся по узкой дорогѣ пестрою извивистою полосою…
— Опять настала холодная, сырая погода; мы окружены густымъ туманомъ, и въ этомъ непроницаемомъ облакѣ совершаемъ путь свой чрезъ хребетъ Богемскихъ горъ.
тылку превосходных сливок, в награду за маленькую сшибку с неприятелем и за четырех пленных.
— Видно в Модлине большой запас ядер и пороху; стоит только показаться кому-нибудь из наших в поле, тотчас стреляют по них из пушек, а иногда делают эту честь и для одного человека, что кажется мне чрезвычайно смешно: возможно ли в одного человека потравить ядром?…
— Мы оставили Модлин и идем присоединиться к своим полкам. Наш стоить под Гамбургом.
— Богемия. — Октябрь. Как живописен вид гор Богемских! Я всегда взъезжаю на самую высокую из них, и смотрю как эскадроны наши тянутся по узкой дороге пестрою извивистою полосою…
— Опять настала холодная, сырая погода; мы окружены густым туманом, и в этом непроницаемом облаке совершаем путь свой чрез хребет Богемских гор.
