молодицы и дѣвицы, съ протяжнымъ пѣніемъ (отвратительнѣе котораго я ничего не слыхала) возвращаются съ полей, и густою толпою идутъ къ деревнѣ; у входа ея ожидаютъ ихъ мои уланы, тоже толпою стоящіе; соединясь обѣ толпы смѣшиваются; пѣніе умолкаетъ; слышенъ говоръ, хохотъ, визгъ и брань (послѣдняя всегда отъ мужей): съ такимъ гамомъ всѣ они вбѣгаютъ въ деревню, и наконецъ идутъ по домамъ. — Иду и я лечь на пышное, мягкое, душистое ложе свое, и въ туже минуту засыпаю; но завтра тотъ же порядокъ, тѣ же сцены. Спокойствіе, радость, веселыя мечты, здоровье, свѣжій румянецъ, все это неразлучно со мною, при теперешнемъ родѣ моей жизни, и я ни на одну минуту не чувствовала еще скуки. Природа, поселивъ въ душѣ моей любовь къ свободѣ и къ своимъ красотамъ, дала мнѣ неисчерпаемый источникъ радостей; какъ только открываю глаза поутру, тотчасъ чувство удовольствія и счастія пробуждается во всемъ моемъ существованіи; мнѣ совсѣмъ невозможно представить себѣ что-
молодицы и девицы с протяжным пением (отвратительнее которого я ничего не слыхала) возвращаются с полей и густою толпою идут к деревне; у входа ее ожидают их мои уланы, тоже толпою стоящие; соединясь, обе толпы смешиваются; пение умолкает; слышен говор, хохот, визг и брань (последняя всегда от мужей), с таким гамом все они вбегают в деревню и наконец идут по домам. Иду и я лечь на пышное, мягкое, душистое ложе свое и в туже минуту засыпаю; но завтра тот же порядок, те же сцены. Спокойствие, радость, веселые мечты, здоровье, свежий румянец, все это неразлучно со мною при теперешнем роде моей жизни, и я ни на одну минуту не чувствовала еще скуки. Природа, поселив в душе моей любовь к свободе и к своим красотам, дала мне неисчерпаемый источник радостей; как только открываю глаза поутру, тотчас чувство удовольствия и счастья пробуждается во всем моем существовании; мне совсем невозможно представить себе что-
