шутить: что̀ я буду дѣлать съ братомъ? куда я дѣну его? взять съ собою въ полкъ, представить ему картину жизни уланской, такому незрѣлому юношѣ! сохрани Боже! но что̀ жъ я буду дѣлать?... Ахъ, длячего я не оставила его дома? мое умничанье разтерзало сердце отца разлукою съ нѣжно-любимымъ сыномъ, и вмѣсто пользы принесло мнѣ хлопоты и досаду!... Печаль и безпокойство столько измѣнили видъ мой, что Никифоровъ, нашъ дорожный товарищъ, былъ тронутъ этимъ: «оставьте у меня вашего брата, Александровъ, я буду ему тѣмъ же чѣмъ были вы, и точно ту же дружбу и тѣ же попеченія увидитъ онъ отъ меня какъ бы отъ самихъ васъ.» Предложеніе благороднаго Никифорова сняло тяжесть съ сердца моего; я поблагодарила его отъ всей души, и отдала ему брата, прося послѣдняго, не терять времени, писать къ отцу и требовать увольненія изъ Горной службы. Я отдала ему всѣ деньги, простилась и уѣхала въ Лапшинъ.
шутить: что я буду делать с братом? куда я дену его? взять с собою в полк, представить ему картину жизни уланской, такому незрелому юноше! сохрани боже! но что ж я буду делать?.. Ах, для чего я не оставила его дома? мое умничанье растерзало сердце отца разлукою с нежно любимым сыном и вместо пользы принесло мне хлопоты и досаду!.. Печаль и беспокойство столько изменили вид мой, что Никифоров, наш дорожный товарищ, был тронут этим: «Оставьте у меня вашего брата, Александров, я буду ему тем же, чем были вы, и точно ту же дружбу и те же попечения увидит он от меня, как бы от самих вас». Предложение благородного Никифорова сняло тяжесть с сердца моего; я поблагодарила его от всей души и отдала ему брата, прося последнего не терять времени, писать к отцу и требовать увольнения из горной службы. Я отдала ему все деньги, простилась и уехала в Лапшин.
