Кологривовъ принялъ меня съ самымъ строгимъ начальническимъ видомъ: — что̀ вы такъ долго пробыли дома? спросилъ онъ; я отвѣчала, что за болѣзнію. — Имѣете вы свидѣтельство отъ лекаря? — Не имѣю! — Почему? — Не находилъ надобности брать его. — Этотъ странный отвѣтъ разсердилъ Кологривова до крайности. — Вы, сударь, повѣса.... Я ушла, не давъ ему кончить этого обязательнаго слова. Итакъ… что̀ жъ теперь дѣлать? Имѣя на рукахъ несовершеннолѣтняго брата, котораго нельзя отдать въ полкъ, потому что онъ числится уже въ Горной службѣ: куда я дѣнусь съ нимъ! Такъ думала я закрывъ лице руками и облокотясь на большой жидовскій столъ. Тихой ударъ по плечу заставилъ меня взглянуть на свѣтъ Божій. — «Что̀ вы такъ задумались, Александровъ? вотъ вамъ приказъ отъ Кологривова; вамъ должно ѣхать въ Лапшинъ къ ротмистру Бибикову, и принять отъ него лошадей, которыхъ вы будете пасти на лугахъ зеленыхъ, на муравѣ шелковой!» Я совсѣмъ не имѣла охоты
Кологривов принял меня с самым строгим начальническим видом: «Что вы так долго пробыли дома?» — спросил он. Я отвечала, что за болезнию. «Имеете вы свидетельство от лекаря?» — «Не имею!» — «Почему?» — «Не находил надобности брать его». Этот странный ответ рассердил Кологривова до крайности. «Вы, сударь, повеса…» Я ушла, не дав ему кончить этого обязательного слова. Итак… что ж теперь делать? Имея на руках несовершеннолетнего брата, которого нельзя отдать в полк, потому что он числится уже в горной службе, — куда я денусь с ним?! Так думала я, закрыв лицо руками и облокотясь на большой жидовский стол. Тихий удар по плечу заставил меня взглянуть на свет божий. «Что вы так задумались, Александров? вот вам приказ от Кологривова; вам должно ехать в Лапшин к ротмистру Бибикову и принять от него лошадей, которых вы будете пасти на лугах зеленых, на мураве шелковой!» Я совсем не имела охоты
