лѣса. Старшая дочь лѣтъ осьми дѣвочка (эта самая которая теперь стоитъ передъ нами, опершись на колѣни своей благодѣтельницы, и плачетъ отъ ея разсказа), забѣжала въ непроходимую чашу, и до самаго вечера ползала въ глубокомъ снѣгу, не имѣя на себѣ ничего кромѣ бѣлаго платьеца. Бѣдное дитя совсѣмъ окоченѣвшее, выползло наконецъ при закатѣ солнца на большую дорогу; оно не имѣло силъ итти, но ползло на рукахъ и ногахъ. Въ это время проѣзжалъ верхомъ казацкій офицеръ; онъ могъ бы и не видать ее, но дѣвочка имѣла столько присутствія духа, что собравъ всѣ силы кричала ему: mon ami! par bonté prenez moi sur votre cheval! Удивленный казакъ остановилъ лошадь, и всматриваясь въ предметъ шевелящійся на дорогѣ, былъ тронутъ до слезъ, видя что это дитя почти полунагое, потому что все ея одѣяніе изорвалось, руки и ноги ея были совсѣмъ закоченѣвши; она упала наконецъ безъ движенія. Офицеръ взялъ ее на руки, сѣлъ съ нею на лошадь, и поѣхалъ къ Смоленску. Проѣзжая мимо
леса. Старшая дочь лет осьми девочка (эта самая, которая теперь стоит перед нами, опершись на колени своей благодетельницы, и плачет от ее рассказа), забежала в непроходимую чашу и до самого вечера ползала в глубоком снегу, не имея на себе ничего кроме белого платьеца. Бедное дитя, совсем окоченевшее, выползло наконец при закате солнца на большую дорогу; оно не имело сил идти, но ползло на руках и ногах. В это время проезжал верхом казацкий офицер; он мог бы и не видать ее, но девочка имела столько присутствия духа, что, собрав все силы, кричала ему: «Mon ami! par bonté prenez moi sur votre cheval!» Удивленный казак остановил лошадь и, всматриваясь в предмет шевелящийся на дороге, был тронут до слез, видя, что это дитя почти полунагое, потому что все ее одеяние изорвалось, руки и ноги ее были совсем закоченевши; она упала наконец без движения. Офицер взял ее на руки, сел с нею на лошадь и поехал к Смоленску. Проезжая мимо
