— Нетъ, пойдемъ дальше! Я имѣю нужду въ тебѣ; ты сдѣлаешь мнѣ услугу, можетъ уже послѣднюю!... Не имѣя силъ говорить, шелъ я безмолвно, куда велъ меня Хамитулла; ливный дождь хлесталъ меня безъ пощады по лицу и головѣ; въ торопяхъ, я выскочилъ безъ шапки; мы шли болѣе получаса самыми скорыми шагами. — Вотъ, сказалъ Хамитулла, вдругъ останавливаясь и останавливая меня, вотъ, Якубъ, моя бѣдная Зугра!... Онъ кинулся къ какому-то бугорку, похожему на копну сѣна или кучу соломы. Я подошелъ за нимъ, и увидѣлъ что Хамитулла вынимаетъ изъ подъ наваленныхъ сосновыхъ вѣтвей женщину; это была его Зугра! Съ раздирающими душу стонами прижималъ ее Хамитулла къ сердцу своему: Зугра! моя Зугра! мое единственное благо на землѣ! мы должны разстаться!... Онъ упалъ въ отчаяніи на траву, и обнималъ колѣна плачущей Зугры.... Она сѣла къ нему, положила голову его къ себѣ нагрудь, обняла, прижала уста свои къ блѣдному лицу
«Нет, пойдем дальше! Я имею нужду в тебе; ты сделаешь мне услугу, может уже последнюю!..» Не имея сил говорить, шел я безмолвно, куда вел меня Хамитулла; ливный дождь хлестал меня без пощады по лицу и голове: второпях я выскочил без шапки; мы шли более получаса самыми скорыми шагами. «Вот, — сказал Хамитулла, вдруг останавливаясь и останавливая меня, — вот, Якуб, моя бедная Зугра!..» Он кинулся к какому-то бугорку, похожему на копну сена или кучу соломы. Я подошел за ним и увидел, что Хамитулла вынимает из-под наваленных сосновых ветвей женщину; это была его Зугра! С раздирающими душу стонами прижимал ее Хамитулла к сердцу своему: «Зугра! моя Зугра! мое единственное благо на земле! мы должны расстаться!..» Он упал в отчаянии на траву и обнимал колена плачущей Зугры… Она села к нему, положила голову его к себе на грудь, обняла, прижала уста свои к бледному лицу
