были о Хамитуллѣ! Близка развязка печальной повѣсти моего любимца; зима все откроетъ, и все кончитъ! ужасно! Наконецъ я легъ на постѣль, глаза мои уже смыкались; кажется будто я заснулъ; но тихій стукъ у окна и шопотъ знакомаго голоса, заставили меня съ ужасомъ и невольною радостію быстро подняться съ постѣли. — Хамитулла! вскрикнулъ я со слезами, и болѣе не могъ ничего сказать; слова замерли; я могъ только жать трепещущую руку моего бѣднаго друга! Я не могъ позвать его въ избу, не могъ предложить крова, тепла, пищи! Сердце мое хотѣло разорваться! Хамитулла бѣги! деревня полна понятыхъ; тебя ищетъ самъ исправикъ! Бѣги скорѣе! — Выйди ко мнѣ, Якубъ, сказалъ Хамитулла едва слыишымъ голосомъ; выйди ко мнѣ, пройдемъ со мною за деревню, туда къ лѣсу; мнѣ надо многое тебѣ разсказать. — Я вышелъ, и мы взявшись за руки, пошли изъ деревни въ поле; въ верстѣ отъ насъ чернѣлся лѣсъ; мы укрылись туда. Я хотѣлъ было остановиться:
были о Хамитулле! Близка развязка печальной повести моего любимца; зима все откроет и все кончит! ужасно! Наконец я лег на постель, глаза мои уже смыкались; кажется, будто я заснул; но тихий стук у окна и шепот знакомого голоса заставили меня с ужасом и невольною радостию быстро подняться с постели. — Хамитулла! вскрикнул я со слезами и более не мог ничего сказать; слова замерли; я мог только жать трепещущую руку моего бедного друга! Я не мог позвать его в избу, не мог предложить крова, тепла, пищи! Сердце мое хотело разорваться! «Хамитулла беги! деревня полна понятых; тебя ищет сам исправик! Беги скорее!» — «Выйди ко мне, Якуб, сказал Хамитулла едва слыишым голосом; выйди ко мне, пройдем со мною за деревню, туда к лесу; мне надо многое тебе рассказать». Я вышел, и мы, взявшись за руки, пошли из деревни в поле; в версте от нас чернелся лес; мы укрылись туда. Я хотел было остановиться:
