Татары собираются толпами и выжидаютъ случая надѣлать неистовствъ; я долженъ это упредить; итакъ — Москва точно взята? — Могу васъ увѣрить, ваше превосходительство, что не взята, но отдана добровольно, и это послѣдній тріумфъ непріятеля нашего въ землѣ Русской: теперь гибель его неизбѣжна! — На чемъ же вы основываете ваши догадки? спросилъ губернаторъ, на лицѣ котораго, при словахъ: Москва отдана, изобразилось прискорбіе и испугъ. — Это не догадки, ваше превосходительство, но совершенная увѣренность: за гибель враговъ нашихъ порукою намъ спокойствіе и веселый видъ всѣхъ нашихъ генераловъ и самаго главнокомандующего. Ненатурально чтобъ допустя непріятеля въ сердце Россіи, и отдавъ ему древнюю столицу нашу, могли они сохранять спокойствіе духа, не бывъ увѣренными въ скорой и неизбѣжной погибели непріятеля. Сообразите все это, ваше превосходительство, и вы сами согласитесь со мною.» Губернаторъ долго еще разговаривалъ со мною, разспрашивая о
Татары собираются толпами и выжидают случая наделать неистовств; я должен это упредить; итак, Москва точно взята?» — «Могу вас уверить, ваше превосходительство, что не взята, но отдана добровольно, и это последний триумф неприятеля нашего в земле русской: теперь гибель его неизбежна!» — «На чем же вы основываете ваши догадки?» — спросил губернатор, на лице которого при словах «Москва отдана» изобразилось прискорбие и испуг. «Это не догадки, ваше превосходительство, но совершенная уверенность: за гибель врагов наших порукою нам спокойствие и веселый вид всех наших генералов и самого главнокомандующего. Ненатурально, чтоб, допустя неприятеля в сердце России и отдав ему древнюю столицу нашу, могли они сохранять спокойствие духа, не быв уверенными в скорой и неизбежной погибели неприятеля. Сообразите все это, ваше превосходительство, и вы сами согласитесь со мною». Губернатор долго еще разговаривал со мною, расспрашивая о
