матерью! а я, я убѣжала! Вмѣсто благословенія, неслись за мною упреки раздраженныхъ родителей, а можетъ быть… ужасная мысль!.. Погрузясь въ эти печальныя размышленія, я не слыхала какъ всѣ уже вышли, и зала сдѣлалась пуста. Шорохъ позади меня пробудилъ мое вниманіе и извлекъ изъ горестныхъ мечтаній очень непріятнымъ образомъ; ко мнѣ подкрадывалась одна изъ женщинъ полковницы: «а вы что̀жъ стоите здѣсь однѣ, барышня? друзья ваши на лошадяхъ, и Алкидъ бѣгаетъ по двору!» Это сказала она съ видомъ и усмѣшкою истиннаго сатаны. Сердце мое вздрогнуло и облилось кровью; я поспѣшно ушла отъ Мегеры! Казаки были уже въ строю; близъ нихъ Алкидъ мой рылъ землю копытомъ отъ нетерпѣнія. Поспѣшая взять его, я встрѣтила строгій взглядъ полковника: «въ вашемъ положеніи надобно всегда быть первымъ; для васъ это необходимо, Александръ Васильичь,» сказалъ онъ, выѣзжая передъ фронтъ. Наконецъ обычное: справа по-три, двинуло полкъ съ мѣста. Скоро опять раздалось: душа добрый конь! опять воз-
матерью! а я, я убежала! Вместо благословения, неслись за мною упреки раздраженных родителей, а может быть… ужасная мысль!..» Погрузясь в эти печальные размышления, я не слыхала, как все уже вышли, и зала сделалась пуста. Шорох позади меня пробудил мое внимание и извлек из горестных мечтаний очень неприятным образом; ко мне подкрадывалась одна из женщин полковницы: «А вы что ж стоите здесь одни, барышня? друзья ваши на лошадях, и Алкид бегает по двору!» Это сказала она с видом и усмешкою истинного сатаны. Сердце мое вздрогнуло и облилось кровью; я поспешно ушла от Мегеры! Казаки были уже в строю; близ них Алкид мой рыл землю копытом от нетерпения. Поспешая взять его, я встретила строгий взгляд полковника: «В вашем положении надобно всегда быть первым; для вас это необходимо, Александр Васильич,» — сказал он, выезжая перед фронт. Наконец обычное: «Справа по три», — двинуло полк с места. Скоро опять раздалось: «Душа добрый конь!» — опять воз-
