меня съ удивленіемъ: «я не понимая тебя! Развѣ ты нигдѣ не числишься? — Нигдѣ. — Почему? — Не имѣю права. — Какъ! что это значитъ? Казакъ не имѣетъ права быть причисленъ къ полку казачьему! что̀ это за вздоръ! — Я сказала, что я не казакъ. — Ну, кто же ты, спросилъ полковникъ, начинавшій выходить изъ терпѣнія, зачѣмъ въ казачьемъ мундирѣ, и чего ты хочешь? — Я уже сказалъ вамъ, полковникъ, что желаю имѣть честь быть причисленъ къ вашему полку, хотя только на то время, пока дойдемъ до регулярныхъ войскъ. — Но все таки я долженъ знать, кто ты таковъ, молодой человѣкъ, и сверхъ того развѣ тебѣ неизвѣстно, что у насъ никому нельзя служить кромѣ природныхъ казаковъ? — Я и не имѣю этого намѣренія, но прошу у васъ только позволенія дойти до регулярныхъ войскъ въ званіи и одѣяніи казака при васъ или при полку вашемъ; что̀ жъ до вопроса вашего, кто я таковъ, скажу только то, что могу сказать: я дворянинъ, оставилъ домъ отцовскій, и иду въ воен-
меня с удивлением: «Я не понимая тебя! Разве ты нигде не числишься? — «Нигде». — «Почему?» — «Не имею права». — «Как! что это значит? Казак не имеет права быть причислен к полку казачьему! что это за вздор!» Я сказала, что я не казак. «Ну, кто же ты, — спросил полковник, начинавший выходить из терпения, — зачем в казачьем мундире, и чего ты хочешь?» — «Я уже сказал вам, полковник, что желаю иметь честь быть причислен к вашему полку, хотя только на то время, пока дойдем до регулярных войск». — «Но все-таки я должен знать, кто ты таков, молодой человек, и, сверх того, разве тебе неизвестно, что у нас никому нельзя служить, кроме природных казаков?» — «Я и не имею этого намерения, но прошу у вас только позволения дойти до регулярных войск в звании и одеянии казака при вас или при полку вашем; что ж до вопроса вашего, кто я таков, скажу только то, что могу сказать: я дворянин, оставил дом отцовский и иду в воен-
