разговоры мои съ молодымъ Киріяковымъ обратили на себя вниманіе тетки моей. Она стала замѣчать, разспрашивать сестру, которая тотчасъ и сказала, что Киріякъ бралъ мою руку и просилъ меня отдать ему кольцо, говоря, что тогда сочтетъ себя уполномоченнымъ говорить съ тетушкою. Получа такое объясненіе отъ сестры моей, тетка призвала меня къ себѣ: «Что̀ говоритъ съ тобою сынъ нашей сосѣдки всякій разъ, когда мы бываемъ вмѣстѣ?» Неумѣя вовсе притворяться, я разсказала тотчасъ все что было мнѣ говорено. Тетушка покачала головою; ей это очень не нравилось. «Нѣтъ, говорила она, не такъ ищутъ руки дѣвицы! къ чему объясняться съ тобою! Надобно было прямо отнестись къ твоимъ родственникамъ!» Послѣ этого меня отвезли обратно къ бабкѣ; я долго скучала о молодомъ Киріякѣ. Это была первая склонность, и думаю, что еслибъ тогда отдали меня за него, то я навсегда простилась бы съ воинственными замыслами; но судьба, предназначавшая мнѣ поприщемъ ратное
разговоры мои с молодым Кирияковым обратили на себя внимание тетки моей. Она стала замечать, расспрашивать сестру, которая тотчас и сказала, что Кирияк брал мою руку и просил меня отдать ему кольцо, говоря, что тогда сочтет себя уполномоченным говорить с тетушкою. Получа такое объяснение от сестры моей, тетка призвала меня к себе: «Что, говорит с тобою сын нашей соседки всякий раз, когда мы бываем вместе?» Не умея вовсе притворяться, я рассказала тотчас все, что было мне говорено. Тетушка покачала головою; ей это очень не нравилось. «Нет, — говорила она, — не так ищут руки девицы! к чему объясняться с тобою! Надобно было прямо отнестись к твоим родственникам!» После этого меня отвезли обратно к бабке; я долго скучала о молодом Кирияке. Это была первая склонность, и думаю, что если б тогда отдали меня за него, то я навсегда простилась бы с воинственными замыслами; но судьба, предназначавшая мне поприщем ратное
