словахъ отца, котораго чрезвычайно любила. Два чувства, столь противоположныя — любовь къ отцу и отвращеніе къ своему полу волновали юную душу мою съ одинакою силою, и я съ твердостію и постоянствомъ, мало свойственными возрасту моему, занялась обдумываніемъ плана вытти изъ сферы, назначенной природою и обычаями женскому полу.
При такомъ-то расположеніи ума и воли моей, вначалѣ четырнадцатаго года моего отъ рожденія, отвезла меня мать моя въ Малороссію къ бабкѣ, и оставила у нее. Дѣда не было уже на свѣтѣ. Всю нашу семью составляли бабка моя осьмидесяти-лѣтняя, умная и благочестивая женщина; она была нѣкогда красавица, и извѣстна по необычайной кротости нрава; сынъ ея, а мой дядя, среднихъ лѣтъ человѣкъ, пригожій, добрый, чувствительный и до несносности капризный, былъ женатъ на дѣвицѣ рѣдкой красоты изъ фамиліи Лизогубовъ, живущихъ въ Черниговѣ; и наконецъ тетка лѣтъ сорока пяти, дѣвица. Я болѣе всѣхъ люби-
словах отца, которого чрезвычайно любила. Два чувства, столь противоположные — любовь к отцу и отвращение к своему полу волновали юную душу мою с одинаковою силою, и я с твердостию и постоянством, мало свойственными возрасту моему, занялась обдумыванием плана выйти из сферы, назначенной природою и обычаями женскому полу.
При таком-то расположении ума и воли моей в начале четырнадцатого года моего от рождения, отвезла меня мать моя в Малороссию к бабке и оставила у нее. Деда не было уже на свете. Всю нашу семью составляли бабка моя восьмидесятилетняя, умная и благочестивая женщина; она была некогда красавица, и известна по необычайной кротости нрава; сын ее, а мой дядя, средних лет человек, пригожий, добрый, чувствительный и до несносности капризный, был женат на девице редкой красоты из фамилии Лизогубов, живущих в Чернигове; и наконец тетка лет сорока пяти, девица. Я более всех люби-
