графини Мануци, мы идемъ всѣ къ полковнику; у него завтрикаемъ, танцуемъ, и наконецъ расходимся по квартирамъ готовиться къ вечернему балу! Отъ новой Армиды не вскружилась голова только у тѣхъ изъ насъ, которые стары, не видѣли ее, имѣютъ сердечную связь, и разумѣется у меня; остальное все вздыхаетъ!
— Все утихло!.. не гремитъ музыка!.. Мануци плачетъ!.. нѣтъ ни души въ ихъ домѣ изъ нашего полка!.. Мануци одна, въ своей спальнѣ, горько плачетъ!.. плачетъ!.. А вчера мы всѣ такъ радостно скакали какой-то безтолковый танецъ!.. вчера, прощаясь, уговаривались съѣхаться ранѣе, танцовать долѣе, и опять на весь вечеръ навязать нашему Грузинцову старую графиню!… Но вотъ, какъ непрочны блага наши на землѣ: выступить въ двадцать четыре часа! Магическія слова! отъ нихъ льются слезы Мануци! отъ нихъ весело суетятся молодые солдаты! отъ нихъ все, что вчера пѣло и танцовало, сегодня
графини Мануци, мы идем все к полковнику; у него завтракаем, танцуем и наконец расходимся по квартирам готовиться к вечернему балу! От новой Армиды не вскружилась голова только у тех из нас, которые стары, не видели ее, имеют сердечную связь и, разумеется, у меня; остальное все вздыхает!
Все утихло!.. не гремит музыка!.. Мануци плачет!.. нет ни души в их доме из нашего полка!.. Мануци одна, в своей спальне, горько плачет!.. плачет!.. А вчера мы все так радостно скакали какой-то бестолковый танец!.. вчера, прощаясь, уговаривались съехаться ранее, танцевать долее и опять на весь вечер навязать нашему Грузинцеву старую графиню!.. Но вот как непрочны блага наши на земле: «Выступить в двадцать четыре часа!» Магические слова! от них льются слезы Мануци! от них весело суетятся молодые солдаты! от них все, что вчера пело и танцевало, сегодня
