дыхъ гусаръ, она и сама успокоилась и говорила уже смѣючись: вишь бѣда какая, я испугалась васъ, а вы меня! Граве показалось очень смѣшно, что Малороссіянка думала, будто три гусара вооруженные, могли ее испугаться. — Скажи намъ, матушка, куда мы ѣдемъ? намъ надобно въ Кіевъ. — Ну, такъ вы туда и ѣдете, отвѣчала женщина своимъ Малороссійскимъ нарѣчіемъ. — Какъ же угадать намъ куда повернуть; здѣсь такое множество дорогъ! Что̀ до этого, сказала крестьянка, всѣ онѣ выходятъ къ одному мѣсту къ Красному-трактиру, недалеко отъ перевоза. Сказавъ ей спасибо, мы поѣхали рысью, и скоро увидѣли блистающій отъ луннаго свѣта Днѣпръ. Пока проснулись перевощики и приготовили паромъ, мѣсяцъ зачалъ тускнуть, знакъ занимающейся зари. Мы взошли на паромъ, и пока переправлялись, то разсвѣло совсѣмъ. Я поѣхала прямо къ нашему генералу Ермолову; у него на дворѣ, юнкеръ мой и гусаръ расположились биваками; а я прошла въ залу, и легла не раздѣваясь на диванъ. Вставъ за полчаса до пробу-
дых гусар, она и сама успокоилась и говорила уже, смеючись: «Вишь беда какая, я испугалась вас, а вы меня!» Граве показалось очень смешно, что малороссиянка думала, будто три гусара вооруженные могли ее испугаться. — «Скажи нам, матушка, куда мы едем? нам надобно в Киев». — «Ну, так вы туда и едете», — отвечала женщина своим малороссийским наречием. — «Как же угадать нам, куда повернуть? здесь такое множество дорог!» — «Что до этого, — сказала крестьянка, — все они выходят к одному месту к Красному трактиру, недалеко от перевоза». Сказав ей спасибо, мы поехали рысью и скоро увидели блистающий от лунного света Днепр. Пока проснулись перевозчики и приготовили паром, месяц зачал тускнеть, знак занимающейся зари. Мы взошли на паром, и пока переправлялись, то рассвело совсем. Я поехала прямо к нашему генералу Ермолову; у него на дворе юнкер мой и гусар расположились биваками; а я прошла в залу и легла, не раздеваясь, на диван. Встав за полчаса до пробу-
