однихъ, на собственное ихъ распоряженіе, и на такой видный постъ! Юнкеру Гранѣ шестнадцать лѣтъ; гусару восемнадцать, а моя наружность не обѣщаетъ и шестнадцати. Отличные ординарцы!
На разсвѣтѣ отправилась я съ своею командою въ Кіевъ, гдѣ находится наша корпусная квартира. Для избѣжанія нестерпимаго жара и сбереженія лошадей, я ѣхала ночью отъ Броварей до Кіева. Густой сосновый лѣсъ искрещенъ весь безчисленнымъ множествомъ дорогъ, глубоко врѣзавшихся въ песокъ; не зная что всѣ онѣ выводятъ къ одному мѣсту, къ берегу Днѣпра и Красному трактиру, я думала, что мы заплутались; продолжая ѣхать наудачу, дорогою, какая случилась передъ нами, и будучи окружены непроницаемою чащею, увидѣла я что̀-то мелькнувшее съ дороги въ лѣсъ; давъ шпоры лошади, прискакала я къ тому мѣсту, гдѣ что̀-то пряталось за деревьями. На окликъ мой: кто тутъ? вышла крестьянка, едва переводившая духъ отъ страха; но увидя спокойный и дружелюбный видъ трехъ моло-
одних, на собственное их распоряжение, и на такой видный пост! Юнкеру Гране шестнадцать лет; гусару восемнадцать, а моя наружность не обещает и шестнадцати. Отличные ординарцы!
На рассвете отправилась я с своею командою в Киев, где находится наша корпусная квартира. Для избежания нестерпимого жара и сбережения лошадей я ехала ночью от Броварей до Киева. Густой сосновый лес искрещен весь бесчисленным множеством дорог, глубоко врезавшихся в песок; не зная, что все они выводят к одному месту, к берегу Днепра и Красному трактиру, я думала, что мы заплутались; продолжая ехать наудачу, дорогою, какая случилась перед нами, и будучи окружены непроницаемою чащею, увидела я что-то мелькнувшее с дороги в лес; дав шпоры лошади, прискакала я к тому месту, где что-то пряталось за деревьями. На оклик мой: «Кто тут?» -- вышла крестьянка, едва переводившая дух от страха; но увидя спокойный и дружелюбный вид трех моло-
