въ Тарнополь къ князю Вадбольскому съ письмомъ и порученіемъ привесть бѣглыхъ гусаръ, если мнѣ ихъ отдадутъ. Мнѣ надобно было проѣзжать черезъ это самое мѣстечко, гдѣ мы дѣлали нашъ ночной обыскъ; у заставы спросили, если у меня билетъ отъ ихъ полковника? — Нѣтъ! — Васъ нельзя пропустить; достаньте билетъ… Я послала гусара къ полковнику просить билета; полковникъ велѣлъ просить меня, чтобы я пришла за билетомъ сама. Я пошла. — «Вы должны бъ были лучше знать свою обязанность, господинъ офицеръ, сказалъ Полякъ нахмурясь. Къ начальнику надобно являться самому, а не посылать рядоваго… Говоря это, онъ наскоро подписывалъ билетъ… Пріѣхали съ вооруженными людьми, обыскивали кляшторъ, пришли ко мнѣ, и когда я вышелъ на одну минуту только приказать подать кофе, вы уѣхали какъ-будто изъ разбойничьего вертепа! Какъ странно такъ поступать русскому офицеру!.. И все это я должна была слушать! — Минуты съ двѣ я думала
в Тарнополь к князю Вадбольскому с письмом и поручением привесть беглых гусар, если мне их отдадут. Мне надобно было проезжать через это самое местечко, где мы делали наш ночной обыск; у заставы спросили, есть ли у меня билет от их полковника? «Нет! Вас нельзя пропустить; достаньте билет…» Я послала гусара к полковнику просить билета; полковник велел просить меня, чтобы я пришла за билетом сама. Я пошла. «Вы должны б были лучше знать свою обязанность, господин офицер, — сказал поляк нахмурясь. — К начальнику надобно являться самому, а не посылать рядового… — говоря это, он наскоро подписывал билет. — Приехали с вооруженными людьми, обыскивали кляштор, пришли ко мне, и когда я вышел на одну минуту только приказать подать кофе, вы уехали, как будто из разбойничьего вертепа! Как странно так поступать русскому офицеру!..» И все это я должна была слушать! Минуты с две я думала
