Весь полкъ сдѣлалъ это движеніе ровно, стройно; но мой демонъ зачалъ пятиться, брыкать, фыркать и крутить со всѣхъ силъ своей вислоухою головой. Не предвидя добраго конца такому началу, я велѣла взводному унтеръ-офицеру стать на мое мѣсто передъ взводомъ, и давъ два или три какихъ только могла сильныхъ фуктелей своей лошади, заставила ее нестись со мною стремглавъ по дорогѣ къ Луцку. — Суворовъ, видя эту сцену, сказалъ только усмѣхаясь: молодой офицеръ не хочетъ съ нами учиться.
— Маневры передъ корпуснымъ начальникомъ кончились для меня безбѣдственно; баталіонный командиръ далъ мнѣ свою лошадь. Послѣ смотра и ученья пошли, всѣ офицеры обѣдать къ Суворову. Какъ плѣнительно и обязательно обращеніе графа! Офицеры и солдаты любятъ его какъ отца, какъ друга, какъ равнаго имъ товарища, потому что онъ, вразсужденіи ихъ, соединяетъ въ себѣ всѣ эти качества.
Весь полк сделал это движение ровно, стройно; но мой демон зачал пятиться, брыкать, фыркать и крутить со всех сил своей вислоухою головой. Не предвидя доброго конца такому началу, я велела взводному унтер-офицеру стать на мое место перед взводом и, дав два или три каких только могла сильных фуктелей своей лошади, заставила ее нестись со мною стремглав по дороге к Луцку. Суворов, видя эту сцену, сказал только, усмехаясь: «Молодой офицер не хочет с нами учиться».
Маневры перед корпусным начальником кончились для меня безбедственно; батальонный командир дал мне свою лошадь. После смотра и ученья пошли все офицеры обедать к Суворову. Как пленительно и обязательно обращение графа! Офицеры и солдаты любят его, как отца, как друга, как равного им товарища, потому что он, в рассуждении их, соединяет в себе все эти качества.
