жалѣйте ноги, ваше благородіе! бросайте смѣлѣе! Я попробовала послушать его и не жалѣть, какъ онъ говоритъ, ноги, но такъ жестоко ушибла ее прикладомъ, что чувствовала боль цѣлый мѣсяцъ. Наконецъ я выучилась дѣйствовать карабиномъ.
— Императоръ Александръ приказалъ мнѣ писать къ Нему обо всемъ, въ чемъ буду имѣть надобность, черезъ графа Ливана. И такъ я писала къ графу, что прошу пожаловать мнѣ пятьсотъ рублей. Черезъ два мѣсяца я получила ихъ, но не черезъ Ливена; графъ Аракчеевъ прислалъ мнѣ ихъ, и писалъ, чтобы я во всѣхъ моихъ надобностяхъ относилась уже къ нему, потому что онъ заступилъ мѣсто Ливена при Государѣ. Получа деньги, я заплатила свой долгъ Мальчонку, и теперь не знаю, что̀ дѣлать съ своей вислоухой лошадью. Кромѣ этихъ проклятыхъ ушей, у нее есть еще и странные норовы: она нейдетъ отъ лошадей, становится на дыбы и въ галопъ начинаетъ всегда съ задней ноги.
жалейте ноги, ваше благородие! бросайте смелее!» Я попробовала послушать его и не жалеть, как он говорит, ноги, но так жестоко ушибла ее прикладом, что чувствовала боль целый месяц. Наконец я выучилась действовать карабином.
Император Александр приказал мне писать к нему обо всем, в чем буду иметь надобность, через графа Ливена. И так я писала к графу, что прошу пожаловать мне пятьсот рублей. Через два месяца я получила их, но не через Ливена; граф Аракчеев прислал мне их и писал, чтобы я во всех моих надобностях относилась уже к нему, потому что он заступил место Ливена при государе. Получа деньги, я заплатила свой долг Мальченку и теперь не знаю, что делать с своей вислоухой лошадью. Кроме этих проклятых ушей, у нее есть еще и странные норовы: она нейдет от лошадей, становится на дыбы и в галоп начинает всегда с задней ноги.
