учиться, сказалъ онъ, это необходимо! Вы должны знать то, чему обязаны будете учить солдатъ. Прикажите кому-нибудь изъ старыхъ гусаръ показывать вамъ всѣ дѣйствія карабиномъ; недѣли въ двѣ вы будете умѣть: это очень нетрудно.
У старостины есть внучка лѣтъ восемнадцати, недурна собою, но самыхъ нелѣпыхъ наклонностей: она готова влюбиться и влюбляться во всякаго — въ мужика, кучера, лакея, повара, офицера, генерала, попа, монаха! Теперь предметомъ ея нѣжности учитель ея братьевъ, желтый, сухой, отвратительный педантъ! и она, чтобъ быть вмѣстѣ съ этимъ Адонисомъ, цѣлое утро сидитъ въ нашей комнатѣ.
Всякое утро приходитъ ко мнѣ старый Гребенникъ, фланговый гусаръ моего взвода, съ карабиномъ, и я болѣе часа учусь дѣлать отъ ноги, на плечо, на караулъ; пріемъ отъ ноги очень труденъ для меня; я дѣлаю его неловко и непроворно, что весьма не нравится моему наставнику. Онъ всякій разъ командуя — отъ ноги! прибавляетъ, не
учиться, сказал он, это необходимо! Вы должны знать то, чему обязаны будете учить солдат. Прикажите кому-нибудь из старых гусар показывать вам все действия карабином; недели в две вы будете уметь: это очень нетрудно».
У старостины есть внучка лет восемнадцати, недурна собою, но самых нелепых наклонностей: она готова влюбиться и влюбляться во всякого — в мужика, кучера, лакея, повара, офицера, генерала, попа, монаха! Теперь предметом ее нежности учитель ее братьев, желтый, сухой, отвратительный педант! и она, чтоб быть вместе с этим Адонисом, целое утро сидит в нашей комнате.
Всякое утро приходит ко мне старый Гребенник, фланговый гусар моего взвода с карабином, и я более часа учусь делать «от ноги», «на плечо», «на караул»; прием «от ноги» очень труден для меня; я делаю его неловко и не проворно, что весьма не нравится моему наставнику. Он всякий раз, командуя — «от ноги!» прибавляет: «Не
