вой картинки перестала смотрѣть на эти штуки. Надобно думать, что генеральша не предполагаетъ во мнѣ ни хорошаго воспитанія, ни хорошаго вкуса; какъ бы то ни было, но доброе намѣреніе ея заслуживаетъ мою благодарность.
— Я еще разъ была у Государя! Первыя слова, которыми Онъ встрѣтилъ меня, были: мнѣ сказывали, что вы спасли офицера! не уже ли вы отбили его у непріятеля? Разскажите мнѣ это обстоятельство. — Я разсказала подробно все происшествіе, и назвала офицера; Государь сказалъ, что это извѣстная фамилія, и что неустрашимость моя въ этомъ одномъ случаѣ, болѣе сдѣлала мнѣ чести нежели въ продолженіе всей кампаніи, потому что имѣла основаніемъ лучшую изъ добродѣтелей — состраданіе! Хотя поступокъ вашъ, продолжалъ Государь, служитъ самъ себѣ наградою, однако жъ справедливость требуетъ, чтобъ вы получили и ту, которая вамъ слѣдуетъ по статуту: за спасеніе жизни
вой картинки перестала смотреть на эти штуки. Надобно думать, что генеральша не предполагает во мне ни хорошего воспитания, ни хорошего вкуса; как бы то ни было, но доброе намерение ее заслуживает мою благодарность.
Я еще раз была у государя! Первые слова, которыми он встретил меня, были: «Мне сказывали, что вы спасли офицера! неужели вы отбили его у неприятеля? Расскажите мне это обстоятельство». — Я рассказала подробно все происшествие и назвала офицера; государь сказал, «что это известная фамилия, и что неустрашимость моя в этом одном случае, более сделала мне чести, нежели в продолжение всей кампании, потому что имела основанием лучшую из добродетелей — сострадание! Хотя поступок ваш, — продолжал государь, — служит сам себе наградою, однако ж справедливость требует, чтоб вы получили и ту, которая вам следует по статуту: за спасение жизни
