ни отъ кого ни протекціи, ни пособія. Всѣ согласно признали, что я достойно носила оружіе! а теперь Ваше Величество, хотите отослать меня домой! Если бъ я предвидѣла такой конецъ, то ничто не помѣшало бъ мнѣ найти славную смерть въ рядахъ воиновъ Вашихъ! Я говорила это, сложа руки какъ предъ образомъ, и смотря на Государя глазами полными слезъ. Государь слушалъ меня и тщетно старался скрыть сколько былъ Онъ разстроганъ. Когда я перестала говорить, Государь минуты двѣ оставался какъ-будто въ нерѣшимости; наконецъ лице Его освѣтилось: «если вы полагаете, сказалъ Императоръ, что одно только позволеніе носить мундиръ и оружіе можетъ быть вашею наградою, то вы будете имѣть ее!» При этихъ словахъ я затрепетала отъ радости. Государь продолжалъ: и будете называться по моему имени — Александровымъ! Не сомнѣваюсь что вы сдѣлаетесь достойною этой чести, отличностію вашего поведенія и поступковъ;
ни от кого ни протекции, ни пособия. Все согласно признали, что я достойно носила оружие! а теперь ваше величество, хотите отослать меня домой! Если б я предвидела такой конец, то ничто не помешало б мне найти славную смерть в рядах воинов ваших!» Я говорила это, сложа руки, как пред образом, и смотря на государя глазами полными слез. Государь слушал меня и тщетно старался скрыть, сколько был он растроган. Когда я перестала говорить, государь минуты две оставался как будто в нерешимости; наконец лицо его осветилось: «Если вы полагаете, — сказал император, — что одно только позволение носить мундир и оружие может быть вашею наградою, то вы будете иметь ее!» При этих словах я затрепетала от радости. Государь продолжал: «И будете называться по моему имени — Александровым! Не сомневаюсь что вы сделаетесь достойною этой чести, отличностию вашего поведения и поступков;
