къ вѣчному раскаянію моему, взять Алкида въ поводъ; прежде я всегда садилась на него, а въ поводъ брала другихъ лошадей; теперь на бѣду свою сдѣлала напротивъ! Когда ѣхали къ рѣкѣ, Алкидъ прыгалъ легонько, не натягивая повода, и, то терся мордою объ колѣно мое, то играя бралъ губами за эполетъ; но на обратномъ пути, когда всѣ лошади зачали прыгать, скакать на дыбы, храпѣть, брыкать, а нѣкоторыя вырвавшись, стали играть и визжать, то мой несчастный Алкидъ, увлекшись примѣромъ, взвился на дыбы, прыгнулъ въ сторону, вырвалъ поводъ изъ рукъ моихъ, и несомый злымъ рокомъ своимъ, полетѣлъ какъ стрѣла, перепрыгивая на скаку низкіе плетни и изгороды. О горе, горе мнѣ, злополучной свидѣтельницѣ, ужаснѣйшаго моего несчастія! Слѣдуя глазами за быстрымъ скокомъ моего Алкида, вижу его прыгающаго… и смертный холодъ пробѣгаетъ по тѣлу моему… Алкидъ прыгаетъ черезъ плетень, въ которомъ заостренные колья на аршинъ выставились вверхъ. Силь-
к вечному раскаянию моему, взять Алкида в повод; прежде я всегда садилась на него, а в повод брала других лошадей; теперь, на беду свою, сделала напротив! Когда ехали к реке, Алкид прыгал легонько, не натягивая повода, и то терся мордою об колено мое, то, играя, брал губами за эполет; но на обратном пути, когда все лошади зачали прыгать, скакать на дыбы, храпеть, брыкать, а некоторые, вырвавшись, стали играть и визжать, то мой несчастный Алкид, увлекшись примером, взвился на дыбы, прыгнул в сторону, вырвал повод из рук моих и, несомый злым роком своим, полетел как стрела, перепрыгивая на скаку низкие плетни и изгороди. О горе, горе мне, злополучной свидетельнице, ужаснейшего моего несчастья! Следуя глазами за быстрым скоком моего Алкида, вижу его прыгающего… и смертный холод пробегает по телу моему… Алкид прыгает через плетень, в котором заостренные колья на аршин выставились вверх. Силь-
