ропилась, не видѣла конца необозримой равнинѣ колосьевъ, волнующихся какъ море. Я устала, вода текла съ меня ручьями; отъ скорой ходьбы, сдѣлалось мнѣ до нестерпимости жарко; тутъ я пошла тише, и утѣшалась только тѣмъ, что ночь когда-нибудь кончится, и что я при свѣтѣ дня увижу наконецъ, гдѣ наша деревня. Покорясь мысленно своему грустному предназначенію проплутать всю ночь по мокрой нивѣ, между высокою рожью, я шла тихо и невесело. Да и что̀ могло развлекать меня, идущую по уши во ржи, и неимѣющую передъ глазами ничего кромѣ колосьевъ!
Черезъ полчаса терпѣливаго путешествія моего, и когда я менѣе всего надѣялась увидѣть что-нибудь похожее на деревню или заборъ, вдругъ очутилась у самыхъ воротъ деревни. Ахъ, какъ я обрадовалась! вмигъ отворила ворота, и почти летомъ примчалась къ своей квартирѣ. Тамъ всѣ уже спали, огня не было, и я долго еще возилась въ потьмахъ, пока отыскала чемоданъ, вынула изъ него бѣлье, раздѣлась,
ропилась, не видела конца необозримой равнине колосьев, волнующихся, как море. Я устала, вода текла с меня ручьями; от скорой ходьбы сделалось мне до нестерпимости жарко; тут я пошла тише и утешалась только тем, что ночь когда-нибудь кончится, и что я при свете дня увижу наконец, где наша деревня. Покорясь мысленно своему грустному предназначению проплутать всю ночь по мокрой ниве между высокою рожью, я шла тихо и невесело. Да и что могло развлекать меня, идущую по уши во ржи и не имеющую перед глазами ничего, кроме колосьев!
Через полчаса терпеливого путешествия моего, и когда я менее всего надеялась увидеть что-нибудь похожее на деревню или забор, вдруг очутилась у самых ворот деревни. Ах, как я обрадовалась! вмиг отворила ворота и почти летом примчалась к своей квартире. Там все уже спали, огня не было, и я долго еще возилась впотьмах, пока отыскала чемодан, вынула из него белье, разделась,
