У насъ и середи лѣта нельзя забыть о зимней стужѣ: такъ она всегда близко къ намъ! Наша зима, настоящая зима, страшная, всемертвящая! А здѣсь она такъ коротка, такъ снисходительна! Снѣгъ здѣшней зимы, оставляетъ взору удовольствіе видѣть верхушки травы; и этотъ видъ, не совсѣмъ скрывшейся зелени, даетъ отрадное предчувствіе сердцу, что при первомъ весѣннемъ вѣтрѣ, покажется земля, а тамъ трава, а тамъ — тепло и весна!.. Пока я шла и мечтала, небо закрылось тучами и зачалъ кропить мелкій и теплый дожжикъ; я прибавила шагу, и какъ селеніе было въ виду, то я успѣла дойти до него прежде нежели дождь пошелъ сильнѣе. Ротмистръ прочиталъ приказъ; спросилъ меня, хороши ли наши квартиры, и послѣ сказалъ: вѣдь уже ночь, ты можешь завтра отправиться въ взводъ, а теперь поди переночуй въ конюшнѣ. — Я совсѣмъ этого не ожидала! и мнѣ стало стыдно за Га̀лефа; не съ ума ли онъ сошелъ? Правда, ему и во снѣ не снится, кто я… Однако жъ все таки за-
У нас и середи лета нельзя забыть о зимней стуже: так она всегда близко к нам! Наша зима, настоящая зима, страшная, всемертвящая! А здесь она так коротка, так снисходительна! Снег здешней зимы оставляет взору удовольствие видеть верхушки травы; и этот вид не совсем скрывшейся зелени дает отрадное предчувствие сердцу, что при первом весеннем ветре покажется земля, а там трава, а там — тепло и весна!.. Пока я шла и мечтала, небо закрылось тучами и зачал кропить мелкий и теплый дождик; я прибавила шагу, и как селение было в виду, то я успела дойти до него прежде, нежели дождь пошел сильнее. Ротмистр прочитал приказ; спросил меня, хороши ли наши квартиры, и после сказал: «Ведь уже ночь, ты можешь завтра отправиться в взвод, а теперь поди переночуй в конюшне». Я совсем этого не ожидала! и мне стало стыдно за Га́лефа; не с ума ли он сошел? Правда, ему и во сне не снится, кто я… Однако ж все-таки за-
